Часть 2. Переезд друга на новую квартиру
В 54-55 годах жильцы из нашего дома из подвалов стали переезжать в новые дома в район Черемушек. Радости их не было предела. Хотя это были коммунальные квартиры на две-три семьи, у каждой из них появилась своя светлая комната, да плюс общая чистая, уютная кухня, ванная и туалет. От ванной мой друг не отходил, поглаживал ее белую эмаль и громко декламировал Маяковского:
«Во – ширина, высота – во! Проветрена, освещена и согрета. Все хорошо, но больше всего мне понравилось – это. Это, белее лунного света, удобней, чем земля обетованная, это – да что говорить об этом, это - ВАННАЯ. Вода в кране - холодная крайне, кран другой не тронешь рукой, можешь холодной мыть хохол, горячей - пот пор. Придешь усталый, вешаться хочется, ни щи не радуют, ни чая клокотание, а чайкой поплещешься, и мертвый расхохочется от этого плещущего щекотания».
Я вижу перед своими глазами этого белобрысого парнишку, прожившего все свою жизнь вместе с родителями в коридоре за занавеской на кровати. С каким восторгом он произносил, растягивая слова:
«Сядешь и моешься долго-долго, словом, сидишь пока охота, просто в комнате, лето и Волга, только что нету рыб и пароходов» и потом как будто рубил шашкой, чеканил каждое слово: «хоть грязь на тебе десятилетнего стажа, с тебя корою с дерева, словно лыком сходит сажа, смывается стерва».
Его мама работала в справочной на площади Свердлова, а папа был обыкновенным строителем. А Слава, как и его мама, знавшая по памяти десятки тысяч адресов, обладал великолепной памятью. Мы с ним столкнулись в библиотеке, он поразил меня своей начитанностью и в особенности знанием безумного количества стихов. Мы с ним бегали в Политехнический музей, когда там выступали молодые поэты. Продолжая к месту подошедший стих, он с наслаждением мурлыкал:
«И уж распаришься, разжаришься уж, тут вертай ручки, и каплет дождик душ из дырчатой, железной тучки. Ну и ласковость в этом душе, тебя никакой не возьмет упадок, погладит волосы, потреплет уши, течет по желобу промежду лопаток».
Завершая, он с гордостью задрал нос и громко, звонко произнес:
«Себя, рассмотревши в зеркало вправленное, в рубаху чистую влазь. Влажу и думаю, очень правильная эта наша Советская Власть».
Когда я был в армии, с агитбригадой ездил по городочкам и весям Ярославской, Костромской, Владимирской и Кировской областей, это стихотворение я читал с пафосом и выражением. Для многих жителей сёл, белая ванна была несбыточной мечтой, ванная витала в их воображении, как голливудские грезы с джином и шипящей яичницей со шкварками на ладони.
В середине пятидесятых мы уже не стояли в длинных многочасовых очередях за мылом, за хлебом, за мукой. В рационе нашей семьи появилась ветчинно-рубленная колбаса и яичница и не только на праздники. Родители приобрели холодильник «Саратов» и телевизор «Темп-7». Все мальчишки во дворе носились на велосипедах, и мы устраивали вылазки за город большой гурьбой. Велосипед стал для нас естественным и обычным средством передвижения. Друг моего брата купил первую модель «Москвича» за 9000 рублей в старом денежном исчислении (900 рублей после реформы Н.С. Хрущева). Для нас он казался буржуем, богатеем, особого рода человека homo-sapiens со своим четвероногим транспортом. Позже на улицах появились первые советские автомобили «Победа», которые стояли безумные деньги 16000 рублей (1600 рублей новыми). Для всех нас эти сумма казалась такой же заоблачной, как сегодня - стоимость джипа «Мерседес».
И в правду, мы так и думали, что Советская власть самая справедливая. После Победы над Германией стране приходилось восстанавливать города и села, поэтому и жилось так трудно. Вот стало получше, и построили дома для остро нуждающихся в жилплощади. А там, вскоре еще будет лучше, и мы тоже переедем, и у нас будет своя белая ванная.
Свободное копирование
