Дневник Иосифа Ильина - 337

12 января. Петроград, Суворовский 9

Вот я и в Петрограде. Дома застал Ольгу Александровну, Диму и Владимира Павловича Носовича, который живет у нас.

Не было лишь дядюшки профессора[1], который в прошлом году скончался семидесяти двух лет от роду. Он остался верен себе до последних дней. Он не оставил после себя ни одного неоконченного труда и работал до самых последних дней своей жизни. Он промочил ноги в своих сандалиях и простудился слегка, но не обратил на это внимания и продолжал ходить в разлетайке и без калош, в результате легкая простуда перешла в инфлюэнсию, и в три дня его не стало.

Очень трогательную статью в «Речи» посвятила ему Ариадна Владимировна. Похороны были очень торжественные: была вся профессура и ученые.

Год перед тем Александр Иванович хоронил с теми же профессорами академика Ламанского, а теперь настала его очередь. Так постепенно сходят со сцены люди, так уходят поколения...

Катя собирается стать матерью.

Хозяйничает по-прежнему наша «сестра» Урядова. Мара в Самайкине, Ваня в Москве, он ушел из поезда после истории с Мишей.

Везде только и разговоров, что о последних событиях. Оказывается, что Распутина убили в доме Юсупова Пуришкевич и сам молодой Юсупов. Юсупов пригласил его ужинать, сам за ним заезжал и за ужином на сладкое дали ему отравленных пирожных, но цианистый калий, которым они были начинены, не подействовал, и тогда в Распутина стреляли. Говорят, что его никак не могли добить и даже после нескольких выстрелов он поднялся и пошел к дверям. Все это подробно рассказывал Владимир Павлович. Теперь Владимир Павлович занят делом Сухомлинова, в котором он выступает обвинителем.

Сразу после завтрака пошел к Ариадне Владимировне. Туг тоже только и разговоров, что об убийстве. Ариадна Владимировна рассказывала про безобразия с общественными организациями, и в частности с Союзом городов, которому правительство не доверяет всячески тормозит работу и во всем видит крамолу и революцию. Дума настроена самым революционным образом, и многие говорят, что если так будет продолжаться, то революции не миновать. Государь будто бы совсем готов был дать конституцию, но в последнюю минуту передумал под влиянием Государыни. Ариадна Владимировна говорит, что Государь собственноручно сделал надпись на всеподданнейшем докладе Дмитрия Павловича[2], которого хотят сослать: «Никому не дано права убивать» — и написано-то не по-русски.

В четыре часа пошли с Гарольдом Васильевичем в англо-русское объединение, где, оказывается, собираются англичане и по рекомендации гости для общего сближения. Попали на пятичасовой чай, а потом Гарольд Васильевич представил некоторым англичанам — все офицеры английского флота, которые состоят при военной миссии.

Смотрел большие альбомы с снимками войны на Западном фронте. Снимки чудесные. Гарольд Васильевич предложил мне отобрать, и я получил целую пачку в триста снимков.

Обедал дома. Вспоминали с Владимиром Павловичем дядю Осю. Владимир Павлович очень тепло о нем отзывался. Говорили про Протопопова[3]. Оказывается, Катя две недели назад завтракала у него, ее пригласила Наташа Чельцова. Протопопов просто сумасшедший. Он все время ходит в жандармском мундире и за завтраком при всех читал мятлевские[4] стихи, про него написанные. Владимир Павлович говорит, что не желает его видеть и иметь с ним дела, а его сестра Ольга Павловна Протопопова, если хочет повидать Владимира Павловича, приезжает к нам.