И действительно, скоро мы услыхали по радио (в бараках установили радиоточки) об аресте Берия.
В каптерку пришел Купцов. В зубах дымилась трубка. В его рюкзаке хранилась коробка «Золотого руна» (прислали в посылке). Коробку в барак не брал, набивал трубку в каптерке, курил в отдалении, не хотел раздражать других запахом дорогого табака. А тут пришел и забрал.
— Просят, чтобы в открытую курил. Волей, мол, пахнет…
— Ну, как чувствуем себя, Михаил Григорьевич?
— Прекрасно! Силишка есть. — Он похлопал себя по бицепсам.
— А как здесь? — Я указал на грудь. — Растаяло?
Он прикрыл глаза, утвердительно кивнул головой и двумя пальцами подбил кверху еще больше отросшую бородку.
— Вхожу в прежнюю форму. Как и в юные годы, снова стану Муцием Сцеволой! — добродушно улыбнулся Купцов. — Ты читал легенду о сотнике-латинце?.. Он пришел парламентарием в Древний Рим, к этрускам, и предложил им сложить оружие. «У меня сорок тысяч, а у вас десять! Что это за войско?» — презрительно заявил ему вождь этрусков. «Хотите знать, какое у нас войско? — переспросил Муций Сцевола. — А вот какое!» Он сунул левую руку в пламя костра. Стоял, не шелохнувшись, пока рука не сгорела!.. Меня ребята-однокашники и прозвали Муцием за то, что не боялся огонь в руках держать…
Михаил Григорьевич протянул мне левую руку.
— А ну, жги! — раскатисто засмеялся он. — Даю слово: теперь мне никакой огонь не страшен!
Прижимая под мышкой коробку «Золотого руна», он направился в барак.
Свободное копирование
