Следующим солнечным утром по команде «Подъём!» Саша, как бы на правах дежурного старожила, вытолкнув из спальни всех даже самых сонных пионеров, аккуратно, не суетясь, заправил свою койку, остерегаясь лишнего внимания к себе во дворе, метнулся мимо корпуса в ближние кусты и вприпрыжку побежал к своему ручейку. Безымянный, лобастый кот был на своём месте, как будто и не уходил. Получив дозу ласки, проводив умным взглядом, остался сидеть на своих брёвнышках. Пионер на берегу, сбросив с себя синюю безрукавку, с удовольствием умылся по пояс ледяной водой, и приступил к ловле щурят для кота. Подняв глаза, увидел этого самого кота сидящего в двух шагах от берега и в ожидании с интересом наблюдавшего за действиями рыболова. Улов был мгновенно съеден здесь же, деликатно и без жадности.
Все пионеры после подъёма, поспешно устремились из спальни к наружным уборным, потом отпрыгав и отбегав своё на общей лагерной зарядке, умылись водой из умывальников, и вернулись наводить порядок в помещение.
Полностью просохнув без полотенца, Саша направился к спальному корпусу. Там перед входом Володя представлял только что приехавших своих четверых сокурсниц из Новгородского Пединститута, которые должны стать в лагере воспитателями и вожатыми.
Румяная, с круглыми щёчками, русыми косами и кудряшками вокруг лица, Эльвира стала воспитательницей. Её можно было бы назвать милой и даже – красивой, если бы не брезгливо изогнутый ротик с оттопыренной толстой нижней губой и громкий скрипучий голос. Оказавшись в столовой за одним столом с Сашей, она, проявив «руководящую железу», спросила:
«А ты почему здесь? Пойдём, я посажу тебя "куда-нибудь", как табуретку...
Саша ответить не успел. Владимир наклонился к воспитательнице и что-то тихонько сказал ей. Она удивилась и замолчала. Так пионер остался за столом на своём месте.
После завтрака и построения все отряды были распределены по территории для подготовки к первому общему концерту и спортивным соревнованиям. Некоторые отряды под песни маршировали по дорожкам. Нашей группе выпал уголок с тремя рядами длинных скамеек, за которыми поодаль лежали два штабеля свежего байдака около спортивной площадки. Пионеры довольно дружно спели хором три песни и перешли к сольным номерам. Эльвира подозвала Сашу и вручила ему книгу стихов Агнии Барто с заданием выучить несколько лучших стихотворений для чтения на концерте. Пионер, в ответ на её резкий, приказной тон, так же громко отказался:
«Эти стихи «…идёт бычок качается, вздыхает на ходу…» давно уже выучил мой младший брат в детском саду, а мне не интересно!»
Воспользовавшись удивлённой паузой воспитательницы, вернул ей книжку и побежал к штабелям, где стал, раскачавшись на краевых досках спрыгивать на землю или перескакивать со штабеля на штабель, одновременно наблюдая, как Володя на соседней спортплощадке комплектует отрядные волейбольные команды. Заметив, что к этому увлекательному занятию, скачков по доскам, стали присоединяться товарищи, чтобы предотвратить крики начинающей раздражаться руководительницы, Саша, спрыгнув последний раз, уселся на край задней лавки. Эльвира, слушая очередного выступающего, как бы невзначай, приблизилась, и вдруг схватила подвижного пионера за руку, и унизительно стала водить его за собой везде, как маленького мальчика «за ручку».
Все размышления по этому поводу укрепили пионера во мнении, что вот эта крикливая тётка с огромной трясущейся перед его носом задницей, является его главным врагом. Саша не был сторонником шумных скандалов, но все мысли теперь были заняты, как избавиться от свалившейся на него «радости повышенного внимания»?
Он попытался незаметно улизнуть из-за стола после обеда, но «воспиталка» была настороже и опять ухватила его за руку. Ощутив слабые попытки вывернуться, громко высказала некую угрозу:
«Что крутишься? Завтра надену на тебя варежки и буду водить на верёвке!»
Владимир в попытке ослабить нарастающий конфликт и с желанием помочь коллеге, стал увещевать пионера:
«Саша, ты же взрослый парень! Должен понимать, что дисциплину нужно соблюдать!»
Это подстегнуло возмущение мальчишки:
«Водить пионеров на верёвке, как собаку это дисциплина?»
Вдруг громко и назидательно опять подала голос воспитательница:
«С хулиганами только так и нужно поступать! Чтобы оградить от их влияния хороших пионеров».
Саша неожиданно успокоился, потому что точно знал, что такое дисциплина. Был уверен, что он не хулиган, и хорошо понимал разницу между озорством, хулиганством, и сообщил воспиталке своё решение:
«Тогда я убегу из вашего пионерского лагеря! А папа потом узнает у начальника лагеря, кто в лагере придумал такую дисциплину?»
Громкий разговор привлёк внимание соседних столиков. Заметив это, микроначальница, сбавив громкость, «прошипела»:
«До Боровичей недалеко! Беглеца поймаем сразу и вернём в лагерь!»
Спокойный ответ прозвучал моментально, подтверждая обдуманность решения и хорошее знание местной географии будущим беглецом:
«Я убегу не в Боровичи, а в Торжок. В деревню к дедушке! Где она, вы не знаете!»
Спокойное заявление пионера подтверждало правдивость намерений. Угроза побега озадачила Володю, это уже было серьёзно и «светило» впереди чрезвычайным происшествием... Начальника лагеря, чтобы сразу успокоить ситуацию, в столовой не наблюдалось. Вожатые в тревожном безмолвии ждали завершения конфликта.
Потная, скользкая ладонь воспитательницы ослабла, и пионер на виду у всех,с усилием, но легко выдернул свою руку с громкими словами:
«Пусти! Надоело нюхать вонь из твоих подмышек!»
Воспиталка от неожиданности и отсутствия поддержки коллег лишилась дара речи.
То ли от жары, то ли от физиологических процессов цветущего, девичьего организма запашок, действительно, назвать ароматом было нельзя. Дух коровника был приятнее.
Молчание над столом будто загустело.
По всему виду Саши было видно, что он не собирается отправляться в бега сию минуту, но беспокойство окружающих осталось. Пионер, освободившись от «капкана» и отобедав, не спеша, как было принято у персонала без команды вышел из-за стола, отправившись путешествовать по территории лагеря. За ним сразу направилась добровольная наблюдательница, следуя невдалеке, которая была выявлена мальчишкой сразу и он, юркнув в мужскую уборную дождался, когда остановившаяся поговорить вожатая отвернулась, мгновенно исчез в кустах.
Появившись на полдник, как ни в чём не бывало, вовремя, пионер окончательно развеял общее тревожное настроение педагогического коллектива. Видимо информацию о решительных новых воспитательных действия молодой специалистки педагогического труда довели до начальника лагеря, который не утвердил распространение её «передового» опыта, поэтому Эльвиры за столом не оказалось. Не появилась она и к ужину, и последующие два дня. Почему? Сашу это не очень-то и занимало. Исчезла, и всё! Отрадно, что теперь не звучал её противный голос.
Свободное копирование
