Мое служебное положение становилось все более и более путаным. Считаюсь старшим офицером батареи. В то же самое время на походе я командующий конной сотней. Дело, правда, облегчалось тем, что в это время мой командир, поручик Овсиевский, взял отпуск и я официально его замещал.
Немецкий комендант организовывал более серьезные экспедиции по всем правилам германского устава. Перед выступлением раздавался приказ. Один из них долго у меня хранился. Хорошо помню:
Rechte Kolonne
Oberleutnant Rajewsky
30 Ukrainische Reiter
2 Geschutze
Как я ни втянулся в сотрудничество с германцами, все-таки, прочтя этот листок, напечатанный на тонкой бумаге машинистом комендатуры, мне захотелось потянуть себя за волосы. Не во сне ли все это делается...
Я был далеко не уверен в том, что мне удастся удержать в руках наших буйных конников. Сотня в это время находилась в полном упадке. Ни одного кавалерийского офицера. Командует пехотный прапорщик. Конский состав сильно запущен -- плохая уборка, плохие тела. Я, правда, распоряжался только во время походов, но все-таки было неловко перед немцами. Больше всего боялся "эксцессов"."Оказалось, -- значительно проще и легче, чем я думал. Стоило германцем предать одного негодяя своему суду, и люди стали шелковые. Слушались меня беспрекословно.
Знали, что кричать и ругаться не буду - терпеть этого не могу, но в случае чего преступника не покрою. При тех условиях, которые сложились к концу лета, оказалось вполне достаточно. Вероятно, помогало и то, что мне, постороннему в Лубнах человеку, легче было воздерживаться от "студенческих" способов командования, чем местным офицерам, связанным целой сетью всевозможных отношений со своими подчиненными.
Вскоре мне захотелось еще сильнее потянуть себя за волосы -- украино-германский сон поручика-значкового -- обер-лейтенанта Раевского становился все пестрее и необыкновеннее. Ввиду слабости конной сотни мне стали придавать в помощь драгун императора и короля Франца-Иосифа... Обыкновенно взвод под командой унтер-офицера. Первый раз германский командир эскадрона, решившись доверить мне своих людей, побоялся дать немецких кавалерийских коней в руки русского артиллериста. Под тем предлогом, что лошади утомлены, их оставили отдыхать, а "моих драгун" посадили на взятых на несколько часов крестьянских (по возвращении разъезда их сейчас же вернули мужикам). Должно быть, унтер-офицер доложил, что лошадей я берегу. По крайней мере, в дальнейшем пересаживание уже не практиковалось. Жаль, что у меня не было фотографического аппарата. В моей пестрой военной жизни, пожалуй, самые экзотические моменты. Разыскиваем повстанцев, будто бы разбежавшихся по полям. Так говорит хлеборобская разведка. Моя гнедая Мэри идет широким шагом, на ходу сгоняя мух с лоснящейся шеи. В нескольких шагах за мной двое -- вахмистр конной сотни с желтым шлыком и немецкий унтер-офицер в каске. Дальше украино-германская лава. Черно-белые флюгера драгун Франца-Иосифа, шлыки, фуражки, пики, черкески.
Никаких повстанцев нет. Я оборачиваюсь к унтер-офицеру.
-- Скомандуйте вашим людям собраться.
-- Nach rechts sammeln!
Сразу пыль, скачущие вороные кони. Потом песни по очереди, то наши -- "Ой щожь то за шум учинився...", то драгуны -- что-то унисонное о победах вообще и храбрости лихих германских кавалеристов.
Свободное копирование
