Но, как бы там ни было, что бы ни думала и ни говорила та и другая семья, это уже не имело никакого значения. Свадьба была назначена на 18 января 1905 года.
С момента, когда дата определилась окончательно, дом Камеронов в Шотландии стал походить на улей. К праздничной атмосфере приближавшегося Рождества добавилось волнующее ожидание свадьбы, до которой оставалось всего три недели. Дед был намерен устроить ее так, чтобы она была достойна его имени, и предоставил бабушке полную свободу заказывать в приданое дочери все, что она посчитает необходимым. Выросшая в более чем скромном доме с матерью-вдовой, Грэнни[1] была очень довольна этим и тут же окунулась с головой в вихрь покупок. Регулярно посещались магазины и портнихи. Свертки с одеялами, вышитыми простынями, бельем всевозможного назначения, от скатертей из дамаста до скромных кухонных полотенец, потекли в дом нескончаемым потоком. Наняли швею, чтобы она сшила особые квадратные наволочки, принятые в России. Нелли и ее сестры часами вышивали инициалы на каждом предмете. Несмотря на уверения отца, что в русских домах тепло и что они с Нелли не собираются в экспедицию к Северному полюсу, Грэнни заказала двум пожилым дамам, державшим магазинчик по продаже шерсти, бесконечное количество толстых шерстяных чулок, шалей, шарфов и других предметов, в которых не было острой нужды. Был приглашен известный меховщик для изготовления шубки, меховой шапки и муфты — вот это было необходимо.
Из Архангельска пришла весть, что моя русская бабушка собирается приехать на свадьбу. «Буду счастлива, — писала она, — присутствовать на свадьбе сына. С нетерпением жду встречи со своей будущей невесткой и ее семьей, с Шотландией». Но через несколько дней пришло известие, что у бабушки Германа случился удар и, судя по всему, моя бабушка, так радостно готовившаяся к отъезду, не сможет приехать. Она не могла оставить свою мать и, в конечном итоге, так и не увидела Шотландию.
Герман был очень привязан к своей бабушке. Когда они встретились во время его летнего отпуска, у нее еще не было никаких признаков болезни. Бабушка расспрашивала его о невесте и благословила, когда он возвращался в Шотландию. Она умерла в начале января, и к этой потере добавилось горькое сожаление о том, что и его мать не сможет присутствовать на свадьбе.
Генри, собиравшийся поехать в Индию сразу после свадьбы, получил из Калькутты известие, что дата его выезда перенесена на более ранний срок, и был вынужден отправиться накануне. Генри был младшим и самым любимым братом мамы. Они встретились лишь через восемь лет.
С приближением дня свадьбы в Броути Ферри рос интерес к шотландско-русскому союзу. Особое внимание привлекал свадебный торт, выставленный в витрине кондитерской, которая славилась затейливостью и качеством продукции. Вместо привычных цветочных украшений на верхушке торта красовались два флажка с серебряной и золотой бахромой. На синей парче одного был вышит серебром двуглавый орел России, на алом фоне другого — поднявшийся на дыбы золотой лев.
Свадебная церемония проходила в церкви святого Стефена. Спокойная, собранная и прелестная Нелли была в платье с длинным шлейфом и под вуалью. Она шла по проходу в сопровождении трех сестер, легко опираясь на руку отца. За ней развевалась фата. В какой-то момент Нелли заметила, что отец чем-то взволнован, его рука явно дрожала, когда он передавал дочь жениху… Церковь была полна народу, в толпе была женщина, которая, по странной прихоти судьбы, стала потом моей свекровью.
Затем торжество продолжилось дома. Многочисленные гости заполнили комнаты первого этажа. Светлый солнечный день позволил сделать несколько свадебных фотографий на крыльце Бей Хауз.
Свободное копирование
