Марсель. День растоплен. Кананбер. Порт. Парк. Электрическая выставка. „Вечера электричества". Фонтаны, etc. Железная дорога.
Тулуза. Ночь. Железная дорога. Monsieur le chanoine. Вид на Лурд. „Les foules de Lourdes". Крушение вскоре после Лурда. Два часа в поле. Ночью приезжаем в St. Jean de Luz. St. Jean de Luz. Неудача с отелем. Поселяемся y Madame Nina. Квартира с видом на jeu de Pelotte. M-me Nina, Louise etc. Наши комнаты, кухня, балкон, цветы, наши завтраки и обеды; купанье, поездка в Биарриц.
Моя поездка в Брест. Обедаю в Бордо. Ночую в Loriant. Утром в Бресте... Путь назад.
Вечер в Кемпере. Собор в Кемпере. „Бродяга безымянный". Вторая ночь в Бордо. Возвращение в St. Jean. St. Jean (de Luz). Мирная жизнь. Перевод „Елены Спартанской". Купанье. Восхождение на Руну. Прогулки вокруг St. Barbe. Приливы и отливы.
Биарриц. Общество. M-me Catulle Mandés. Узнаю неудачу „Франчески да Римини".
Путь в Париж. Опять Бордо, в третий раз. Париж. Hôtel Lisbonne. Наше отчаянье. M-me Thirot. Поселяемся у m-me Viot rue de l’Arcade.
Разыскиваю знакомых. Впечатление от René Ghil’n. M-me René Ghil. Посещение Arcos’a и Mercereau. Весь кружок „Abbaye". У Макса Волошина. У Кругликовой. Русские и французы. Музеи. Лувр, Лувр и Лувр. Люксембург, Гийме и др. Кабачки. La lune Rousse, la Pie qui chante и др. Ресторанчики и кафе. Осенний Салон. Conférance. Charles Meurice и Fr. Villon; Royère о Маллармэ и Верлэне, G. Kahn (Г. Кан) о молодых.
Знакомства. Dîner des 14. Литературный Париж. Речи. Опять знакомства. Ночь. Шествие на Монмартр. Мы убегаем см. Castiaux (Кастьо). Два собрания у нас: R. Ghil, m-me René Ghil, Arcos, Duhamel, Mercereau, Castiaux, J. Romain, Ch. Vildrac. Мы y Castiaux. Встреча с Гиршманами. Посещение сними театров. Le Roi и другие пьесы. Louis IX. Прощальный вечер.
„Франческа да Римини"— трагедия Г. рдАннунцио; перевод сделан Брюсовым в сотрудничестве с В. И. Ивановым. О неудачной постановке трагедии на сцене Малого театра единодушно высказалась почти вся тиоск. печать. „Раннее Утро" писало: „Нельзя песнь соловья изобразить на клавиатуре рояля. Нельзя любовь Франчески и Паоло уложить в трафарет обычных любвей. Автор нарочно отодвинул ее в глубь XIII века. Одел людей в другие костюмы. Заставил их говорить другие слова. Нарочно, чтобы создать, быть может, оптический обман, иллюзию, но с несомненной целью дать золотую страницу другой любви. любовь эту надо было передать. . . красивым мечтательным шопотом. Бледным тоном старинного гобелена. Прямо противоположно истолковали пьесу режиссеры Малого театра. Они создали натуралистическую драм у... И, конечно, было скучно, мучительно скучно". „Русск. Слово" резюмировало впечатления от спектакля так: „В других руках „Франческа" была бы прекрасной музыкальной элегией любви, которая на минуту заставила бы забыться и уйти с земли. В Малом театре этому способствовала дивная обстановка. . . Один лазурный фон прелестного итальянского моря... молил исполнителей забыть о героической трагедии и отдаться мягкой поэзии любви. Но исполнители пошли по другой дороге и увлекли за собой всю пьесу." Рецензент „Голоса Москвы" категорически заявил: „было скучно". Только одни „Русск. Вед." нашли и постановку и игру вполне удовлетворительной, а всю неудачу спектакля отнесли на счет автора пьесы. (Газетные отзывы о „Франческе" приведены в журн. „Рампа" 1908, № 3).