Сентябрь.
Присутствовал на одном заседании Худож. Кружка, где обсуждалась судьба „вторников". Председательствовал Южин и держал себя очень парламентски. Говорил речи к собранию, словно к „народу" демагог. Я был среди крайней левой, с Любошицем и приятелем сестры Андреева. Но мы потерпели неудачу. Большинство все отдалось в руки дирекции. Присутствовал П. Д. Боборыкин, с которым мы обменялись полусловом. Неожиданно, однако, дирекция в число членов комиссии избрала и меня. Я был на первом заседании. Говорились глупости. Я молчал. Еще упорнее молчал Леонид Андреев, коего я здесь видел впервые. У него лицо газетного мастерового и длинные волосы — провинциализм. Мы не познакомились. Я его рисовал. Заметив это, он позировал. Приходила некая г-жа Розенберг, Клара Бор., говорила о Чулкове и Ященко, как их сослали.
Потом пришло письмо от Чулкова из Якутской области, веселое. Просит послать ему книг. Держусь за этот уголок мало мне доступного мира.
Перцов появлялся еще раза два. Все тот же. Зиночке писал дважды и оба раза не мог удержаться от горьких слов. Она назвала мои письма „задевательными".
В Москве Семенов, Мих. Ник. Мы с ним, встречаясь, тотчас спорим. Он меня раздражает своей сытостью, самоуверенностью и трехмерностью. Сергей Александрович уверяет, что он иной. Я устроил у себя jours-fix. Бывает всегда Курсинский, часто Гофман, затем Балтрушайтис, С. А. Поляков, Ланг, Черногубов, Саводник, Каллаш... (позднее Пантюхов и Койранские).
Свободное копирование
