В годы гражданской войны мы были отрезаны от Европы. Не получая из-за границы ни книг, ни журналов, широкие круги читающей публики не были осведомлены в движении научной мысли на Западе. И вот при НЭПе как из рога изобилия перед ней разом предстали: Эйнштейн с принципом относительности, Планк с теорией квантов, Воронов с пересаживанием желез для омоложения, Кречмер с психопатическими конституциями и проч., и проч. Заманчиво было предпринять серию научных обозрений. Но до революции это с успехом делалось издательством "Образование" ("Новые идеи в химии" и пр.), по слухам возобновлявшим свою деятельность. Я всегда избегал дублирования. Тем более при тогдашнем оскудении! Я решил не давать обозрений по всем дисциплинам, а выбрав две науки -- физику и биологию, дать по ним более обширные и углубленные сводные монографии.
Для "Новой физики" нужен был редактор. Намечался А. Ф. Иоффе. Раньше, чем приглашать его, я советовался с А. А. Чупровым, находившимся за границей. Сохранилась наша о том переписка.
В "Новой биологии" мне казалось желательным выдвинуть биологию человека и, в частности, применение биологических методов и воззрений к изучению человека и человеческого общества. Однако ни Мензбир, ни Кольцов, ни Филипченко, к которым я последовательно обращался, не согласились выступить ни с оригинальными, ни с переводными работами в этой области. Сочувствуя моей мысли, они находили, что я затрагиваю опасную политическую тему. Между тем я именно и хотел выступить в противовес укоренившимся клеветническим злоупотреблениям дарвинизмом и его борьбой за существование, оправдывавшим будто бы насилия, права сильного, претензии сверхчеловека и проч., что уже слишком долго без отпора развивается и пропагандируется некоторыми немецкими писателями и политиками. Казалось мне, критика здесь была бы ко времени...
Занимала меня очень мысль об издании "Памятников русской старины". Об этом велись переговоры с В. Н. Щепкиным, А. И. Анисимовым, Н. М. Щекотовым, Н. Д. Бартрамом и с бывшим ярославским издателем Некрасовым, известным своими превосходного издания монографиями ярославских храмов. Он, видимо, мечтал о возобновлении своего издательства, но не решался на такой смелый шаг в одиночку. Речь могла возникнуть лишь о соединении наших энергий, а не капиталов, которых у нас у обоих не оставалось. До постановки таких вопросов, впрочем, не дошло. Разговоры преимущественно вращались вокруг задач предприятия.
А. И. Анисимов предоставил мне к изданию исследование об иконе Владимирской Божьей Матери. Я провел монографию через Главлит, получил разрешение, снял с иконы фотоснимки для трехцветных репродукций и договорился с Госзнаком о печатании. Оттиски в красках сохранились у меня до сих пор. Но увы! Дальше этого дело не двинулось вследствие обструкции типографскими рабочими. Я передавал снимки из типографии в типографию, но безуспешно. Всюду работа над иконой не двигалась!
Придя в отчаяние, автор взял у меня рукопись и фотоснимки и передал их Пражскому издательству, которое очень сравнительно скоро выпустило издание в свет, но с другим текстом (!), что навлекло автору неприятности.
Сближение с Л. М. Леоновым побудило меня попытать свои силы в издании современной русской беллетристики. Это, правда, не соответствовало ни духу, ни традициям нашего издательства. Но времена были исключительные. Прежние издательства, занимавшиеся беллетристикой, все до одного развалились. Возникавшие новые -- партийные и государственные -- ставили себе преимущественно политические задачи, а кооперативные и частные предпочитали заниматься переводными романами. Для нарождавшихся своих молодых талантов, казалось, не было и еще долго не будет приюта ни в одном советском издательстве. За помощью в постановке нового отдела я обратился к С. А. Полякову, бывшему издателю "Скорпиона", человеку в этом опытному и мне хорошо известному. Однако отдел этот не получил развития, и дело свелось к выпуску лишь нескольких книжек. При этом начинании я странным образом не учел то самое мое предвидение, которое было у меня предметом спора с И. С. Остроуховым и основательность которого вполне подтвердилась на деле.
Свободное копирование
