Что сталось с Лидией Алексеевной и ее Университетом
В Чернигове Лидия Алексеевна, как и сестра Катя, задержалась надолго. Сообщения с Москвой были так затруднены, что наши дамы не решались пускаться в путь, несмотря на крайнюю нужду и на одиночество свое в совершенно чужом городе. Переводимые деньги не всегда доходили. П. А. Садырин с трудом, списавшись с местными кооператорами, устроил отпуск Лидии Алексеевне и Эмилии Робертовне двух обедов из какого-то кооперативного учреждения, за что Лидия Алексеевна с умилением благодарит в своих записках и его, и других причастных к делу лиц.
Мы с Н. В. Сперанским убедили Лидию Алексеевну в своем черниговском одиночестве употребить невольный досуг на составление воспоминаний. После некоторых сомнений и колебаний Лидия Алексеевна решила попробовать и стала припоминать и рассказывать свое прошлое Эмилии Робертовне, которая записывала с ее слов. Получились необработанные записки, которые Лидия Алексеевна впоследствии передала мне. Несмотря на их краткость, отрывочность и литературную необработанность, они интересны не только как материал для биографии этой замечательной женщины.
В 1921 году Лидия Алексеевна в сопровождении не покидавшей ее Э. Р. Лауперт перебралась в Москву, где поселилась в бывшем ее доме на углу Дурновского переулка по Новинскому бульвару. Здесь жил ее старший племянник П. П. Родственный. Революции Лидия Алексеевна не понимала. Она была ею нравственно ушиблена, и жизнь ее в Москве пошла тускло и уныло. Притом Лидия Алексеевна страдала болезнью глаз, прогрессирующей глухотой и прочими старческими немощами. Друзья (преимущественно П. А. Садырин) выхлопотали ей пенсию, и она материально была обставлена удовлетворительно, конечно, по масштабу того времени. К своему несчастью, ей пришлось пережить свой Университет и видеть, как в стенах его водворился чуждый ей Свердловский коммунистический университет.
В [1921] г. она простудилась и, недолго проболев, кончила свой жизненный путь. На панихиде у гроба меня спросили, предполагаю ли я, как душеприказчик Альфонса Леоновича, принимать какие-либо меры в связи с кончиной Лидии Алексеевны, так как все отказанные им ей в пожизненное пользование средства имели отойти после ее кончины Университету. Но предпринимать было нечего.
Похоронена была Лидия Алексеевна в общей могиле с Альфонсом Леоновичем в Алексеевском монастыре. Кладбище это, как известно, теперь упразднено, и могильный памятник основателям Городского народного университета уничтожен...
Но прежде чем расстаться здесь с Лидией Алексеевной, мне хочется вернуться к тому отдаленному времени, когда ей впервые пришла мысль об основании университета. В записках своих Лидия Алексеевна рассказывает очень отрывочно и неотчетливо, что юной еще девушкой, после одного жизненного разочарования она, участвуя в половинной доле в разработке приисков с приехавшим из Петербурга молодым образованным человеком В. И. Базилевским и его университетским товарищем, за крайние его взгляды прозванным Иоанном Безземельным, решила отдать свою долю в приисках на устройство женского университета, что ею и было с согласия ее матушки надлежащим образом оформлено и возложено на В. И. Базилевского. Прииски, однако, плохо пошли, и начинание это не имело последствий.
И даже в зрелом возрасте Лидия Алексеевна первоначальному этому своему почину придавала, по-видимому, большее значение, чем можно было бы думать по ее мимолетному упоминанию о нем в записках. В архиве Лидии Алексеевны я нашел небольшой конвертик, на котором написано: "Нужное письмо Виктора Ивановича Базилевского к его доверенному Владимиру Игнатьевичу Рабцевичу {Стоит здесь отметить, что Вл. Игн. Рабцевич, бывший ссыльный поляк, учитель когда-то в детстве Лидии Алексеевны, человек, очевидно, культурный, пользовался уважением в сибирских кругах и охотно покровительствовал своей бывшей ученице. Он свел Лидию Алексеевну для совместной разработки приисков сначала с В. И. Базилевским, а впоследствии с В. Н. Сабашниковым.-- Примеч. М. В. Сабашникова.} по поводу устройства Лидией Алексеевной Женских медицинских курсов (или университета)", и сбоку другими чернилами, но той же рукой Лидии Алексеевны, приписано: "Второе письмо Базилевского Альфонсу Леоновичу". В этом конверте, однако, от первого письма оказалось только одно его окончание, отрезанное от самого письма.
Вот оно дословно: "Лидия Алексеевна внушила нам еще большую энергию для будущей деятельности. Я уже давно решил посвятить плоды своих трудов этой цели, и, если со временем у меня наберутся порядочные денежные средства, они будут положены мною на основание женского университета, этого единственного фундамента прочного развития русской женщины и, следственно, русского общества. Жму Вам руку.
Ваш Виктор Базилевский.
22 марта 1871. Енисейск".
Второе письмо: "Милостивый государь Альфонс Леонович, я не имею права возвратить Вам условия Лидии Алексеевны. Примите уверение глубокого уважения.
Ваш покорный слуга В. Базилевский.
24 февраля 1873 г. С.-Петербург".
Первое письмо бросает свет на настроения молодых людей, из столицы и с университетской скамьи пошедших в тайгу за золотом не ради одного только личного обогащения. Мало того, мечты мечтами, но они подкреплялись своего рода Ганнибаловой клятвой работать и жертвовать на высшее женское образование, клятвой, как приличествует в XIX веке, выраженной на письме и со стороны Лидии Алексеевны, по-видимому, нотариально оформленной ("условия"). Обет В. И. Базилевского, насколько знаю, исполнен не был. Но Лидия Алексеевна свое намерение выполнила, и, когда отданные ею на это прииски не удались, она внесла 50 000 рублей "на воспособление для устройства Женских врачебных курсов при Императорской медико-хирургической академии", о чем сохранилось письмо к ней военного министра Д. Милютина от 20 марта 1872 г. Остается непонятным, почему В. И. Базилевский отказался вернуть Альфонсу Леоновичу "условия" Лидии Алексеевны, уже утратившие значение.
Очень замечательны обнаруживающиеся здесь приемы действия: составление условий, выдача обязательств о пожертвовании, пожертвование векселями или закладной на дом. Деньги всегда были в деле. Пожертвования делались не от избытка, а от предстоявших "плодов своих трудов".
Свободное копирование
