Дела любимовские
Осенью 1905 года, услыхав о погроме ряда наших плантаторов, А. Д. Шлезингер, директор Московского купеческого банка, сочувственно спросил меня, как мы обеспечим себя бураком. "Погромлены помещики, -- отвечал я, -- земля и рабочие руки остались; будем стараться получить бурак в прежнем количестве". Так стояла перед нами задача, но ее легче было формулировать, нежели разрешить в действительности.
На посев 1906 года пришлось заарендовать у потерпевших помещиков их корнеплодный клин, чтобы засеять и снять на нем свеклу средствами завода. Очевидно было, что для получения из этих имений бурака в будущем придется эти имения целиком взять в управление завода. Было ясно, что пострадавшие помещики не смогут, да и не захотят восстанавливать свои хозяйства, давно уже клонившиеся к упадку. Никакие правительственные ссуды здесь помочь не могли. С. И. Жекулин, человек с большим самолюбием и страстный, прямо говорил мне, что горечь нанесенной погромом обиды он никогда не забудет и что нога его в Белом Колодце никогда не ступит.
Настойчиво предлагали заводу свои имения в продажу погромленные помещики, и все складывалось так, что заводу приходилось взять эти имения за себя. Но тут возникали сомнения: не грозит ли заводским имениям та же участь? Правда, у нас в море окружающего разрушения заводские "экономии" не только уцелели, но даже как бы процветали. Но не является ли это случайностью? Ведь был же в прошлом году погромлен даже сахарный завод -- Михайловский Хутор Терещенко. Притом, в случае покупки заводом погромленных имений не надо ли опасаться раздражения или даже мести со стороны крестьян, которые, конечно, питали надежду овладеть этими имениями?
Вскоре, однако, во время одного из очередных моих посещений завода в феврале 1906 года, крестьяне сами дали мне ответ на этот вопрос. Раз как-то целая толпа крестьян из жекулинского Белого Колодца явилась на завод к крыльцу директорского дома и вызвала меня на двор для разговора. Неожиданное появление целого полчища "громил", как они представлялись нашему бухгалтеру Ф. И. Маркину, донельзя напугало его, и он со страхом смотрел в окно, когда я вышел во двор говорить с прибывшими. Оказалось, что они всей деревней явились просить меня купить для завода земли погромленного ими помещика. За четыре месяца, истекшие со времени погрома, они убедились, что очень много потеряли, лишившись привычных заработков в имении. Если земля перейдет к кому-либо помимо завода, рассуждали крестьяне, новый владелец в создавшихся условиях не станет заводить сложного свекольного хозяйства. Выходило, что и в интересах завода, и в интересах крестьян было важно сохранение в погромленных имениях свекловичного хозяйства и потому приобретение этих имений заводом. Вкладывать средства в имения в такое время казалось бы безумием, но для завода другого хода не было: приходилось либо рисковать не получить полного количества бурака на завод, либо рисковать покупкой имений. Так, одно за другим постепенно приобретены были заводом имения С. И. Жекулина, И. Н. Толмачева, А. Д. Гридина и др.
Мобилизация земли в округе Любимовского завода, вызванная крестьянским движением, не ограничилась, однако, переходом погромленных имений в собственность завода. Землевладельцы, которым посчастливилось уцелеть от погрома, были терроризованы не менее погромленных. Некоторые ликвидировали свои хозяйства, другие почитали благоразумным ради укрепления своих позиций в деревне продать соседним крестьянам более или менее значительные площади.
Крестьянский банк принимал деятельное участие в этих сделках, выдавая отдельным крестьянам и их товариществам ссуды на покупку земли. Ссуды эти, однако, не покрывали всей покупной стоимости, и от крестьян требовалась некоторая доплата к ссуде -- "верхи", как их называли крестьяне. Это, конечно, затрудняло малоимущих крестьян. Продолжая нашу политику всемерного расширения крестьянских плантаций, мы стали выдавать крестьянам, подряжавшимся на поставку бурака, долгосрочные авансы в сто -- сто пятьдесят рублей на десятину посева свеклы, сроком на пять лет. Эти авансы и шли на оплату "верхов". Таким образом, крестьянин, заключив договор на посев бурака, получал возможность с банковской ссудой и заводским авансом купить землю почти целиком в кредит, без доплаты наличных денег. Содействуя увеличению площади земли в пользовании крестьян, эта мера сразу отозвалась значительным расширением крестьянских плантаций. Площадь их превысила 1000 десятин.
В результате аграрного движения 1905 года превалировавшие до того у нас помещичьи плантации утратили свое первенствующее значение и, напротив, серьезно возросли площадь заводских и площадь крестьянских плантаций. Мобилизация земли в округе завода продолжалась в двух прежних направлениях -- в сторону крупного капиталистического хозяйства и в сторону мелкого крестьянского. Среднее помещичье решительно сокращалось. Ни мероприятия правительства по поддержанию дворянского землевладения, ни революционные выступления крестьянской массы, выразившиеся в погромах помещиков, не изменили направления процесса, а лишь ускорили темпы его протекания. Камень как ни кинь, все равно на землю падает.
Свободное копирование
