Село Богородичное
Заманчиво было завести плантации на правом берегу Реута. Тут был непочатый край, так как за отсутствием моста через Реут у самого завода доставка бурака сопряжена была с большими объездами и потому была затруднительна. Но с приобретением Офросимовки мы озаботились сооружением новой гати и нового моста, открывавших буракам правого берега близкий выход к заводу. Ключ к этой правобережной позиции лежал в селе Богородичном, где рядом, одна подле другой, находились усадьбы владельцев двух весьма значительных имений, во время оно, очевидно, составлявших одно целое.
Одно из этих имений принадлежало братьям Юматовым {Артюховым. Опасаясь, что текст "Записок" попадет в чужие руки, М. В. Сабашников зашифровал под "Юматовыми" настоящую фамилию соседей-дворян. Дочь Сабашникова Нина уже при советской власти вышла замуж за Григория Яковлевича Артюхова, и упоминание его дворянского происхождения могло навлечь на семью неприятности.-- Примеч. ред.}. Они не делились. Вели общее хозяйство. Старший был женат и имел уже двоих детей, к которым затем присоединился и третий. Младший брат, одинокий, жил на той же усадьбе в отдельном флигельке. Стол имели общий. Это была деятельная, трудолюбивая, дружная семья. Не тратясь на содержание какой-либо администрации и доходя до всего сами, братья работали с раннего утра до позднего вечера. При всем том, несмотря на обширность своего имения, в силу каковой их в городе считали бы богатыми людьми, какими они в действительности и были, они, очевидно, должны были быть очень осторожны в своих расходах, т. е. жить скромно и расчетливо. Здесь я впервые вник в жизнь помещика, живущего со своей земли и кроме доходов с имения не имеющего других ресурсов, вроде, например, службы, и не проедавшего своего имения. Последнее, как я вскоре убедился, было явлением самым обычным, самым заурядным. С первого взгляда несомненная связанность в бюджете таких дельных и богатых хозяев, как братья Юматовы, загадочно не вязалась с протекавшей бок о бок беззаботной, комфортабельной, праздной жизнью их соседей Изъединовых, о которых я только что перед этим говорил. В сущности, такого рода помещики, как Изъединовы, жили не с доходов от своего хозяйства. Земли их из года в год автоматически повышались в цене, без всяких усилий и вложений со стороны владельцев. Продавая время от времени то рощу, то урочище и тратя вырученные деньги на собственный прожиток, они просто-напросто реализовали и проедали незаработанный ими прирост ценности их имений, создавшийся в их пользу в силу социальных условий того времени. И получался забавный оборот: имения эти понемногу таяли и мельчали на глазах у всей округи, но благодаря неуклонному росту цен на землю остававшаяся часть имения все же продолжала представлять значительную ценность. В этом заключался секрет прочности землевладения. Доходы же от сельскохозяйственных операций бывали вообще невысоки. Если же имение было, как в большинстве случаев, обременено долгами, то надо было быть очень усердным и бережливым хозяином, чтобы оправдывать все платежи и сводить концы с концами.
В переговорах с братьями Юматовыми мне не пришлось выслушивать обычные в этих случаях рассуждения, что сахарный бурак истощает землю, что посев его выгоден только для завода и разорителен для плантатора и проч., и проч. Отведя меня на скамейку под старым вязом около их террасы и внимательно выслушав мое приглашение заключить договор на поставку бурака, старший из братьев Я. А. засунул кисти рук как в муфту в рукава своей рубашки-косоворотки и откровенно сказал мне, что они уже давно присматриваются к этому делу. С постройкой завода Рей-нами цены на землю (продажные и арендные) удвоились. После покупки нами завода они снова чуть не удвоились. Вздернулись вместе с тем и цены на рабочие руки. Между тем цены на пшеницу, определяясь урожаем в степных, экстенсивных хозяйствах, не обнаруживают склонности к подъему. В районе сахарного завода продолжать прежнее трехпольное, чисто зерновое хозяйство становилось невыгодным. Хочешь не хочешь, а приходилось переходить к более интенсивной системе хозяйства. Так, в силу общей обстановки окружные земли сами собой втягивались в оборот завода. Впрочем, братья Юматовы были очень осторожны. Сначала они взялись посеять очень небольшую площадь свеклой. Затем из года в год они постепенно увеличивали свои плантации.
С годами мы постепенно близко сошлись с братьями Юматовыми. Неоднократно предупреждали они меня о разных могущих произойти неприятностях. Нередко заезжал я к ним вечерком поделиться приятной новостью или поговорить о каком-либо озадачившем меня затруднении. Приятно было после обеда всей семьей выбраться из нашей низины в Никольском на лоб правобережной возвышенности, откуда открывался широкий, верст на 25, вид, и по ровной дороге ехать к дубовому лесу, находившемуся на краю их имения. За пересечением леса показывалась уже их усадьба с громадными, в два обхвата, дубами, за которыми скрывались произведенные братьями молодые посадки. Приветливо встречала нас С. Д. с детьми, уводя на террасу и говоря, что Я. А. молотилку чинит и скоро придет, а Д. А. в поле и вернется к ужину. Маруся с Андрюшей уводили Сережу с девочками смотреть посадки, а Гриша, чувствовавший себя постарше, терся около больших в ожидании интересных разговоров.
Я. А. окончил Техническое училище в Москве, по серьезности курсов приравненное к высшим учебным заведениям. Он был умный и благожелательный человек. За постоянное свое пребывание в деревне он привык вдумчиво и спокойно вглядываться во все, что перед ним происходит. Беседа с ним, лишенная всякой суеты, иногда бывала очень занимательна. Свою округу и людей в ней он знал как свои 5 пальцев, и когда заходила речь о людях и событиях, касавшихся их уезда, то можно было заслушаться его рассказов.
Свободное копирование
