Впрочем, такая же двойственность и нерешительность царили и в других областях нашей жизни. В конце пятидесятых годов оживилась несколько поэзия и литература. Выступления молодых, ранее никому неизвестных поэтов — Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной, Рождественского, Окуджавы — собирали огромные аудитории молодежи, расшатывали традиционные устои апологетической поэзии прошлых лет, сулили новые духовные открытия. Появились такие прозаические сочинения, как «Оттепель» Ильи Эренбурга, а затем «Не хлебом единым» В.Дудинцева. Сейчас эти произведения выглядят робкими, но тогда они произвели эффект разорвавшейся бомбы и сразу же были встречены в штыки официальной критикой, хотя лишь чуть-чуть приподнимали завесу над отрицательными сторонами нашей жизни в сталинскую эпоху. Их, и другие подобные им произведения — «Рычаги» Яшина, «Деревенские очерки» Овечкина — клеймили как сочинения, далекие от соцреализма, рисующие «задворки» нашей жизни вместо того, чтобы прославлять ее достижения. Одновременно, однако, писали и о «лакировочной», «бесконфликтной» литературе прошлых лет, критиковали ее наиболее яркие экземпляры, такие как «Кавалер Золотой Звезды» Бабаевского, «Белая береза» Бубеннова.
Уже тогда в литературе выявились резко противоположные группировки, которые очевидно выступают теперь: прогрессивная и реакционная. О первой я уже написала. Вторая возглавлялась В.Кочетовым, ярым сталинистом и ненавистником всего прогрессивного, что пробивалось в жизни, противником подлинной интеллигенции, все это к тому же отдавало неприятным шовинистическим и антисемитским душком. В центре стояли старые, увенчанные лаврами писатели: Л.Леонов, К.Федин, позднее А.Чаковский, М.Шолохов. Они старались быть «над схваткой», больше помалкивали, а если и выступали, то не слишком в пользу новых поколений.
С начала шестидесятых годов все большую роль в литературе стал играть А.Т.Твардовский. Знаменитый творец «Василия Теркина», этого эпоса Великой Отечественной войны, после 1956 года сразу пополнил ряды антисталинистов (в отличие, например, от К.Симонова, А.Суркова, которые долго не решались отвергнуть былого кумира), начал писать стихи и поэмы уже не только о войне и воинских подвигах прошлого, но и достаточно критические в отношении культа личности и некоторых царивших в стране порядков («Теркин на том свете», «За далью — даль», позднее «По праву памяти»), писал трагические стихи о минувшей войне. С этого времени началась светлая пора его деятельности, сделавшая его еще одним героем и мучеником многострадальной советской литературы. В это время он был главным редактором журнала «Новый мир», который в тяжелых подцензурных условиях пытался сплачивать вокруг себя все наиболее прогрессивные, живые силы нашей литературы, а сам Твардовский постоянно находился на острие бритвы, под неослабевающим давлением ЦК и послушной ему цензуры.
Лидер же советской литературы эпохи культа А.Фадеев разрешил проблему своего места в новых условиях иначе — выстрелом в голову. И хотя даже такой трагический конец не мог искупить вину этого человека перед теми советскими писателями, которых он, возглавляя их союз, принес в жертву молоху культа, не пытаясь защитить, все же Фадеев сумел дать по крайней мере честную и мужественную оценку всему содеянному.
Свободное копирование
