22-27 августа 1945 г. мне представилась возможность совершить еще одну поездку, теперь в западные районы Японии, в том числе в города Хиросима и Нагасаки. Вторая поездка дополняла впечатления первой и была очень интересной.
В те дни американская пропаганда много шумела о всемогуществе атомной бомбы. Уже тогда из выступлений государственных и военных деятелей можно было понять, что в США делают серьезную ставку на атомное оружие, рассматривая его как важнейшее средство политического шантажа. Никто из нас, находившихся тогда в Японии, не знал подробностей того, что произошло в Хиросиме и Нагасаки, поэтому увидеть своими глазами последствия первых атомных бомбардировок казалось нам весьма заманчивым. Разрешение на поездку было выдано, но японская полиция предупредила, что вся ответственность ложится на тех, кто отправляется в путешествие. Мы с офицером военного аппарата посольства взяли билеты от Токио до Нагасаки с намерением посетить на обратном пути города Кобэ, Осака и Нагоя.
23 августа в 9 часов утра поезд доставил нас в Хиросиму. Испытывая огромный интерес к этой поездке, мы одновременно с тревогой думали о том, правильно ли поступаем, отправляясь без всяких мер предосторожности на место атомной катастрофы. Мы так мало знали тогда о природе атома, что мысли о радиации или химико-биологических последствиях взрыва никому даже не приходили в голову. Я, как консул, больше интересовался социальной стороной массовых бомбардировок японских городов, а мой спутник, сотрудник военного аппарата, естественно, обращал основное внимание на военные аспекты разрушений в Хиросиме и Нагасаки.
В Хиросиме поезд остановился лишь на минуту, чтобы высадить нас и еще нескольких пассажиров – японцев, приехавших на розыск своих родственников. Когда мы вышли на перрон, оказалось, что вокзала, как такового, не существует, от него осталась лишь одна разрушенная стена. Платформа исковеркана, вместо паровозного депо и складов – груды железного лома, изуродованные конструкции, остовы обгорелых паровозов и вагонов.
На перроне мы увидели железнодорожника, который только что отправил прибывший из Токио поезд. Мы объяснили ему, что приехали осмотреть город, а вечером намерены продолжить путь до Нагасаки. Железнодорожник процедил сквозь зубы: «Приехали город осмотреть… А что смотреть, города-то нет!» Не обращая больше на нас внимания, он медленно побрел в сторону наскоро собранной лачуги, видимо служившей укрытием от дождя для служащих дороги.
Вскоре к нам подошел сотрудник местного управления безопасности. Чрезвычайно удивленный тем, что мы рискнули сойти с поезда в Хиросиме, он стал рисовать в самых мрачных красках картину разрушений. Говоря об опасности пребывания людей в городе, он неоднократно употреблял выражение «заразная болезнь». Названия болезни, от которой погибли жители Хиросимы, он, видимо, не знал и только без конца повторял: «самая заразная болезнь». Он сильно волновался, в разговоре перескакивал с одного на другое, не зная, как вести себя с нами. Мы твердо сказали ему, что являемся советскими дипломатами, прибыли сюда в связи с капитуляцией Японии и ему не надо волноваться за нас. Нам хотелось самим увидеть пострадавших, поговорить с кем-либо из уцелевших. Поэтому мы обратились с просьбой показать нам хотя бы одного очевидца катастрофы 6 августа. Сотрудник и снова подошедший железнодорожник обменялись шепотом несколькими фразами, а потом ответили, что все пораженные при взрыве собраны в одном месте, но они являются «заразными больными», к тому же большинство уже умерло. Не доверяя их словам и полагая, что нас пытаются удержать от осмотра города, мы решили самостоятельно пройти по главной улице, обозначенной на туристской карте. Сотруднику безопасности ничего другого не оставалось, как отпустить нас. Сам же он поспешил в лачугу, где находилось еще несколько служащих, горела лампочка-времянка и беспрерывно звонил телефон.
Выбравшись из развалин вокзала, мы увидели перед собой широкую площадь, сплошь покрытую почти метровым слоем серого щебня. Кое-где из земли торчали обгоревшие пни деревьев, украшавших до катастрофы скверы и улицы города, да виднелись руины каменных зданий. Мы попытались ориентироваться по туристскому плану, но это оказалось невозможным.
Город Хиросима расположен в круглой, блюдцеобразной впадине, постепенно возвышающейся на окраинах. Взорванная над центром атомная бомба «Малыш», как ее нежно именовали американцы, равномерно поразила всю площадь города. Бомба вызвала колоссальной силы взрывную волну и выпадение радиоактивных заражающих веществ. Вследствие высокой температуры, достигавшей нескольких тысяч градусов, в городе возник гигантский пожар, который вслед за взрывной волной смел все на своем пути. От города с населением в 350 тыс. жителей и насчитывавшего более 70 тыс. деревянных и каменных построек остались практически одни руины. Погибло более 200 тыс. человек.
Медленно пробираясь к центру города, мы предполагали увидеть огромную воронку, какие обычно образует взрыв авиационной бомбы, но ничего подобного не обнаружили. Центральная часть, как и весь город, напоминала пустыню из камни и пепла, к тому же выровненную каким-то огромным катком. Сделав здесь несколько фотоснимков и собрав немного бесцветных камней в качестве сувениров Хиросимы, мы направились к ближайшему уцелевшему жилью. Первые сохранившиеся от взрывной волны деревянные строения мы повстречали в удалении 5-6 км от центра взрыва, но и они оказались наполовину разрушенными.
Остаток дня и всю последующую ночь в ожидании поезда мы провели в гостинице на окраине Хиросимы. После всего увиденного и услышанного спать мы не смогли. Снова и снова мы задавали себе вопрос, зачем американцам потребовалось накануне вполне очевидного поражения Японии обращать огромный город в груды развалин, уничтожать сотни тысяч людей, безжалостно истреблять в округе все живое. Варварская бомбардировка, преступившая грани допустимого в войне, не имела здравого смысла. Она нужна была реакционным кругам США лишь как средство устрашения СССР и других миролюбивых государств.
Свободное копирование
