Красавица

По сегодняшним стандартам ее посчитали бы полной, но тогда, в семидесятых, она казалась самим совершенством. В пять тридцать все пацаны нашего двора усаживались на длинную доску у трансформаторной будки чтобы смотреть как она возвращается с работы. Сколько ж ей тогда было лет?…да не больше тридцати, наверное. Свободная, легкая походка, очень крутые бедра и грудь. Грудь тогда считалась архиважной! Меня же сводила с ума ее спина. Однажды я шел за ней от самой остановки до нашего подъезда и чуть не свихнулся - так мне захотелось обнять эти округлые плечи и зарыться лицом в ее густые, слегка вьющиеся каштановые волосы. Некоторые женщины невероятно хороши в летнем платье!

Ее сын Илья учился в нашей школе, а жили они вдвоем. Свободная, значит, она была - свободная и красивая. Может это нас и заводило. А Илюха этот себе на уме - странный очень. Учился неплохо и много читал. Все время читал. Однажды он решил застрелиться. Никто не знает - зачем, думаю и он тоже не знает. Взял трубу, заплющил ее молотком с одного конца, накрошил внутрь спичечных головок, а вместо пули засунул сверло. Зажег газ, положил эту трубу на огонь и сел читать книгу. Трубу при этом направил себе в висок. Через минуту бахнуло и сверло влетело Илье в голову.

Он остался живым. Ослеп только. Его красивая мама уволилась с работы и занималась теперь только им. Неизвестно откуда вдруг появился отец, правда ненадолго. Во двор Илья и раньше особо не выходил, а теперь его и вовсе никто не видел. Но однажды я столкнулся с ним в подъезде - он спускался с мамой вниз и вдруг остановился у моей квартиры

- Сань, ты что ли?

- Ну.

- Как там…в школе-то?

- Ничо. То же самое. Ты что же - не пойдешь больше учиться?

- Да как я пойду - не вижу ж ничего! Вот Семен говорит - в Москву меня отвезет на операцию. Может поможет - тогда пойду снова. Второгодником буду.

- Не Семен, а папа! - робко вмешалась красавица-мать. И они тихонько пошли вниз к выходу. Ни в какую Москву он не поехал, а стало ему еще хуже - нужно было все время за что-то держаться.

- Ты, Сашенька, заглядывай к нам, когда время будет. С Илюшей поговори, - сказала она мне как-то во дворе. Но в юности мы все немного сволочи и эгоисты - я так никогда не зашел к соседу Илюхе, не поговорил, не спросил - зачем он стрелялся и что он теперь видит взамен того, что видим мы - остальные?

После девятого класса я на все лето уехал в Молдавию и вернулся уже мужичком, попробовавшим и женщин и вино. Жизнь двора мне стала неинтересна.

Бедная илюхина мама, чтобы быть поближе к сыну, устроилась кассиршей в овощной магазин в нашем же доме. Теперь уже она не проходила гордо мимо приподъездных бабок, а иногда даже разговаривала с ними - главным образом о том где какие продукты выбросили. Походка ее изменилась, взгляд приобрел несколько заискивающее выражение, а каштановые свои волосы она прятала в платок.

И никто уже больше не глядел ей вслед.