Зоопарк

Именно там, под истерические крики павлинов и хохот гиен, началась моя недлинная трудовая карьера. Я работал ночным сторожем. Бревенчатая будка отапливалась дровами — поленья потрескивали, на мерзлых торцах их появлялись пузырьки и пар, огонь бросал на стены причудливые тени... Нигде и никогда не спал я так крепко, так беззаботно, как в том далеком зоопарке за полноценные 95 рублей в месяц!
— Твои волосы костром пахнут, — восхищенно шепчет мне подружка на лекции. Я ее не слушаю, так как увлечен расчетами — если к стипендии прибавить зарплату сторожа и доход от фарцовки, то обнаружится, что институт заканчивать... невыгодно! Кто же даст молодому специалисту, инженеру-технологу, больше 120 рублей в месяц? Да нет таких зарплат. А сейчас я при бабках, уважении и романтическом запахе костра...
Но всё хорошее когда-то заканчивается — скоро я получу диплом и уйду в жизнь без павлинов, где сон прерывист и неровен, где денег за него никто не платит. 
Но это всё потом. А пока, стряхнув снег с полена, я закидываю его в печку и завороженно смотрю на огонь. В криво прибитом радио негромко шепелявит Брежнев. Кажется, хвалит хлеборобов Кубани, а может, и рыбаков Заполярья — речь его непонятна и наполнена шипящими, будто он поляк. Очень старый, изможденный, совсем изношенный, никуда не годный поляк.
Далеко в павильоне рычит-жалуется на судьбу лев Руслан: ему опять достались одни кости да мослы — кормчая, дрянь, посрезала всё мясо. Ничего — намедни я видел, как он, молниеносно высунув из клетки лапу, когтем подцепил большую бурую крысу, бежавшую по канавке вдоль клеток. Не пропадет уральский лев Руслан. И я, наверное, не пропаду.
Снаружи бесшумно, крупными хлопьями валится белый снег. К часу ночи все стихает.
В сторожке тепло и кажется, что жизнь будет вечной...