Жизнь в Чарбахе. Товарищи по общежитию

Жизнь в Чарбахе. Товарищи по общежитию

Как же мы жили в Чарбахе?

Большинство его обитателей ещё вчера были студентами, и для них чарбахское общежитие стало естественным продолжением вчерашнего ленинградского или ростовского – с поправкой на то, что кое для кого, здесь поспешно женившегося, это общежитие было семейным. (Конечно, для нас с Эдиком после аристократического общежития МГУ разница была куда заметнее). Общее настроение и нравы тоже были студенческие. Мы чувствовали себя сплочённым коллективом, тем более что все вдруг оказались как бы в чужой, хотя и дружественной стране, к которой как-то нужно привыкать и приспосабливаться. Мы быстро сдружились, каждый из нас всё свободное время проводил с соседями по общежитию, вместе готовили и ели в большой, общей на наше здание кухне, утраивали общие вечера, вместе ездили гулять в город или за его пределы.

Кстати, питались преимущественно коллективно, коммунами, каждая из которых обычно состояла из обитателей одной из комнат. Если в комнате жили девочки или хозяйственные ребята (вроде Юры Тутышкина), то и обеды готовились обстоятельно, и холодильник (большой, общий на всех) ломился от запасов, а остальные, глядя на них, облизывались. А если, как в нашей, ребята беспечные и с ленцой, то соответствующая часть холодильника пустовала, обеды готовились спустя рукава, а уходили с них наполовину голодными. К последнему варианту подталкивало то, что покупка продуктов составляла проблему, ездить за ними приходилось достаточно далеко, потому что в нашу институтскую лавчонку почти ничего не завозили. Само собой разумеется, стол нередко украшался вином, как магазинным, так и домашним, купленным у крестьян соседнего Нижнего Чарбаха. Обедали же мы все вместе и организованно в столовой рядом с аэропортом, куда нас возили институтским автобусом. Официантка Ляля разносила по столам харчо и люля-кебаб, чем наше знакомство с армянской кухней на этот период и ограничивалось.

В Чарбахе мы с Эдиком жили в одной комнате. Кроме нас, в ней жили ещё Абдул Кадиров и Карен Матевосян. С Абдулом мы оба подружились, хотя, конечно, не настолько, как друг с другом. Он был или казался гораздо взрослее большинства из нас. Суровый, неулыбчивый, немногословный представитель малочисленного горского народа лаков. Судя по всему, Абдул был хороший специалист. А переплетение горской и городской ленинградской культуры делало его интересным собеседником.

Мне неплохо запомнились многие из моих чарбахских товарищей, я был бы рад и сегодня встретиться с ними. Но боюсь, мне было бы трудно охарактеризовать их так, чтобы увидел читатель.

Расскажу только об одном – Косте Каспарове. Среди чарбахских обитателей было непропорционально много русифицированных армян – то есть таких, многие поколения которых прожили в России, успев за это время полностью утратить связь с исторической родиной. Таким был и Костя (как и упомянутый Карен Матевосян). Родом он, кажется, из Ростова, а учился в Ленинграде, так что и воспринимался как ленинградец. (Любопытно, в Чарбахе не подчёркивалось, но чувствовалось происхождение каждого: это – ленинградцы, это – ростовчане, а мы с Эдиком – москвичи. Хотя ни одно из этих «землячеств» не выступало в роли отдельной компании). Стройный смуглый усатый красавец – сразу видно, кавказец. По менталитету – смесь ленинградца с южанином. В отличие от традиционных кавказцев, совсем не склонный приударять за женским полом; в этом отношении совершенный северянин. Весёлый, компанейский, легко сходящийся с людьми, так что я с ним тоже быстро подружился. Приехал он в Ереван, ни слова не зная по-армянски, язык мы учили одновременно, и подозреваю, что за время нашего пребывания я преуспел больше.

Для меня Костя был интересен ещё в одном отношении – он был профессиональный альпинист, мастер спорта. Каждое лето на два месяца уезжал в альпинистские лагеря. Как бы ни горели производственные планы, как бы ни противилось начальство, приходила бумага из Совета профсоюзов: «Просим направить тов. Каспарова К. Н. в распоряжение государственного комитета СССР по физкультуре и спорту для работы в качестве инструктора по альпинизму» и так далее. И деваться начальству было некуда. Как всякий нормальный альпинист, Костя был не чужд интереса к любым путешествиям и прогулкам, особенно в таких горных краях, как Армения. Так что в его лице я приобрёл надёжного спутника.