Не помню, сколько лет мне было, когда к нам в землянку стал приходить высокий плотный человек, Николай Колбин. Носил он военную гимнастёрку без знаков отличия и фуражку. Он брал меня на руки, но не так, как "ребята", которым самим было интересно поиграть со мной (вероятно, соскучились они по своим маленьким сестрёнкам и братишкам), а как будто по обязанности. Это я уж потом вспомнила, задним умом.
Помню, сидели Дед с Бабой на кушетке, Мама - на табуретке в уголке, я где-то в другом уголке гуляла, а Николай сидел в центре комнаты, напротив Бабы и Деда. О чём они говорили, мне было неинтересно: говорят и говорят.
Когда на другой день мы были вдвоём с Бабой, она мне сказала: "Мать будет стареть, а ты будешь цветущая". Потом ещё что-то говорила, а я пропустила это мимо ушей. Потом велела: "Скажи своей матери: "Если ты выйдешь замуж, я от тебя в детдом уйду. Потому что Баба не будет со мной водиться"".
Я добросовестно всё это повторила, когда Мама пришла наконец с работы. И тут я увидела Мамин остекленевший взгляд, неподвижное лицо. Я стала её тормошить. Тогда она произнесла: "Ты мне всю жизнь завесила". Это я запомнила, но, по малости лет, значения никакого не придала. Да и не надо было.
Мама тогда на замужество так и не решилась. Через много лет Тетя Рая, жена Дяди Севы, среднего её брата, поведала мне, что Мама рассказала ей о Николае. Что родители тогда испугались: вдруг Николай, сильный мужик, всё возьмёт в свои руки, а с ними считаться не будет? А потом Мама добавила: "Позови меня кто сейчас - ушла бы за ним в одной рубашке".
Больше Мама о замужестве уже не помышляла. Привычно тянула свою лямку везде: на работе, основной и общественной, в огороде, на строительстве дома...
Мама всегда хотела всё улучшить и украсить. Она умела и любила вышивать. У нас всегда были вышитые подушечки, салфеточки, и было от них в доме уютно. Крестиком, часто очень мелким, Мама творила целые картины, которые в самодельных рамочках висели на стенах или щедро раздаривались. Увидев в магнитогорской квартире Тети Раи вышитого скрипача под деревом, Мама сделала уменьшенную копию этой картины. А ещё у Тети Раи был "Португалец с собакой". Мама решила составить из этих вышивок ансамбль. Португальцу с противоположной стороны явно не хватало дерева, и Мама вышила его, глядя на оригинал в зеркало. Для Тети Нади, жены своего младшего брата, Дяди Юры, Мама великолепно вышила "Наездницу" по картине Карла Брюллова. У нас до сих пор хранятся Мамины "Ромео и Джульетта". Благодаря великолепно подобранным тонам мулине и фигуры, и обстановка кажутся объёмными и осязаемыми.
Потом, уже в Караганде, Маме понравилось вышивать крестиком и целые ковры - в продаже ковров тогда не было, вот и висели у нас на стенах вышитые панно большого размера.
Мама сама отремонтировала стиральную машину. Правда, снять мотор для отправки его на завод - для замены - помог Маме Пётр Романович Чубенко, который часто приходил к нам в гости со своей женой, Марией Ефимовной. После того, как стиральная машина заработала, Мама, как настоящий мастер, написала на завод доброжелательное письмо. В нём она изложила конкретные рекомендации по узлам машины, которые ей показались неудачными. В заключение поздравила творцов с Новым годом и пожелала им успехов.
Свободное копирование
