Жена Ивана Михайловича, Софья Васильевна, принимала самое живое участие в жизни Академии, интересовалась всем тем, что в ней происходило, знала всех питомцев ее и в лицо и по фамилии, а когда кто-нибудь заболевал из них - навещала его в больнице и следила за тем, чтобы все назначения врача исполнялись в точности. Она была очень умна, образована, набожна, говорила чуть ли не на всех европейских языках и много читала, собеседница она была незаменимая и в довершение всего очень дурна собой, и с пороком сердца, от которого умерла во время кормления кур. Она имела большое влияние на мужа, хотя и скрывала это, и будто бы подчинялась ему. Одета она была всегда в такое платье, которым напоминала какую-нибудь титулярную советницу из губернского города Волги. Воспитанием детей она занималась сама до школьного возраста, и когда я узнал ее, старший сын ее был уже в университете и готовился быть впоследствии профессором по Юридическому факультету. Желание его сбылось, и скоро по окончании курса он занял кафедру в Томском университете, а дочь ее (единственная) Надежда Ивановна начала заниматься рисованием и потом училась этому делу в Мюнхене.
В домашней экономической жизни С.В. ничего не понимала, но много надеялась на себя, например, получивши неожиданно наследство более чем в 100 тыс. руб. и не имея никакого понятия о сельском хозяйстве, она купила за дорогую цену имение в Александровском уезде Тульской губернии, и, когда оно порядочно тряхнуло ее карманом, она увидала, что вести хозяйство не так просто, как это казалось с первого раза и поспешила продать его, а вместо того купила дом в Москве на Спиридоновке, где и умерла внезапно.
Бывая у них, конечно, как врач Академии, я познакомился там с одним московским богачом, банкиром Андреем Гавриловичем Чижовым, которому всецело одному принадлежала банкирская контора на Никольской улице и громадное здание, так называемое “Чижовское подворье”. Ему же принадлежал очень большой дом, довольно доходный, на Страстной площади против Страстного монастыря и имение по Николаевской железной дороге при станции Подсолнечной.
Чижовы происходили из крестьян Владимирской или Костромской губернии и нажили состояние нечистым путем, т.е. делали фальшивую монету и сами печатали кредитные билеты. Мнение это держалось за ними стойко. Здесь же познакомился я и с режиссером Малого театра Алексеем Михайловичем Кондратьевым, близким человеком к семейству Чижовых, который по окончании службы в театре, переселился к Чижовым в Подсолнечное и там окончил свои дни. Про него говорили, что когда он был актером, он умел особенно хорошо правдоподобно передавать душевные состояния изображаемого лица. Но я не видал его ни разу ни в какой роли и не помню его как актера.
Глава семьи Чижовых, Андрей Гаврилович, был суровый, почти нелюдимый человек, относившийся с большим недоверием к людям, придавал особенно большое значение деньгам и видел в них рычаг, двигающий всем. Жизнь его вся вертелась вокруг денег и вся ушла на приобретение их, и раз они попадали к нему, у него и оставались, а не шли на какое-нибудь дело. Состояние его было огромное. Один дом на Никольской улице, “Чижовское подворье”, давал доходы несколько сот тысяч в год. Сын старика Чижова окончил курс по юридическому факультету и был уже товарищем прокурора Московского Окружного суда, когда старику пришла мысль посадить его в контору и он предложил сыну оставить службу, тот, видя, что со стариком ничего не поделаешь, согласился, вышел в отставку, и засел за контору для незнакомого ему дела и повел его успешно. Он унаследовал все состояние отца, жил одиноко, был холост и занимался лишь конторой, а когда заболел саркомой на шее и не мог выходить из дома, то, любя человеческое общество и желая знать все, что делалось новое, он, ради развлечения, пригласил к себе молодого Отрадинского (Владимира Петровича) на службу, которая состояла в том, что он (Отрадинский) должен был являться к нему ежедневно без опозданий к завтраку и обеду, говорить с ним, рассказывать ему городские новости и получать за это определенное жалованье - кажется 50 или 60 рублей в месяц, а после смерти его получил по завещанию 15000 рублей из миллионного состояния, которое не знаю куда пошло. Кондратьев умер раньше него, и разузнать наверное не было возможности.
Много было разных лиц, с которыми приходилось встречаться на завтраках в Академии, но многих из них не припомню, а помню лишь хорошо Алексея Ивановича Абрикосова, о котором уже говорил раньше. Этот Абрикосов замечателен между прочим еще и тем, что он был родоначальником громадной семьи, и, когда праздновалась его золотая свадьба, так собрались его дети и внучата и правнучата, всего 104 человека. Ввиду его многосемейности Московское Купеческое общество освободило его от всех податей, которые оно могло наложить на своих сочленов.
Свободное копирование
