Но так ли, сяк ли, назначение Ураноссова состоялось и действительно отменить его теперь было невозможно.
В скором времени он должен был вступить в отправление своих служебных обязанностей, но в это самое время он заболел возвратным тифом и пролежал в своей квартире недель пять-шесть, а по истечении этого времени как-то однажды в нашей больнице появилась бумага, извещавшая всех служащих о том, что в такой-то день и час новый Главный доктор явится в больницу. Всем интересно было увидать новое начальство и, конечно, все были на своих местах. До тех же пор должность Главного доктора со смерти Левенталя, исполнял И.П.Рещиков, как старший по службе. В назначенный час Ураноссов явился, и своим видом произвел невыгодное впечатление: небольшого роста, черноватый, худощавый, с манерами лавочника или чего-то подобного, с неприятным трескучим голосом, палкой-костылем в руке, как знаком того, что он еще не окреп после болезни; если прибавить еще то, что слухи об его деятельности опередили его прибытие, то ничего нет удивительного в том, что об нем составилось сразу невыгодное впечатление. Из швейцарской он прошел прямо в церковь, вход в которую был прямо из швейцарской. Церковь была отперта, вероятно по предварительному указанию от него и в ней был священник. Он дошел до середины церкви, благоговейно опустился на колени и около минуты молился, вероятно благодаря Бога за достижение им цели и затем знакомился с сослуживцами. Покончивши с этим представлением, он пригласил всех перейти в контору, в которой сел на председательское место, а остальные все сели на заранее поставленные стулья, стало быть, по его же распоряжению, ибо обычного числа находившихся там стульев не хватило бы на всех. Стало быть, и это было предусмотрено, обдумано. По занятии своего места, он вынул из бокового кармана фрака бумагу и, говоря, что он намерен прочесть нам план будущей своей деятельности, прочитал о том, что он намерен прежде всего ввести в больнице снабжение ее водой, для чего устроит водяной обоз из нескольких бочек, которые будут привозить воду из водозаборного бассейна на Серпуховской площади. Затем следовало описание этого обоза, и о жизни больницы, как врачебного учреждения - ни слова. Стало быть мы приобрели в его лице нового смотрителя, а не доктора. Если покойный Левенталь в последние годы не был не администратором, ни врачом, так Ураноссов был только хозяином-экономом.
Вскоре после этого дня последовал переезд его на новое пепелище. Мадам Левенталь конечно съехала и квартира ремонтировалась. Ураноссов всем руководил при переезде и установке, а затем видал его сидящим в верхнем этаже, прибивающим шторки в комнате детей; их было у него уже несколько человек, кажется четверо и их не допускали к знакомству с другими детьми даже в саду, где они находились под бдительным надзором няньки, называвшей их детьми Главного, что остальные дети понимали, как “главные дети” и были недовольны этим. Такие отношения между детьми установились сразу и продолжались все время жизни Ураноссова в больнице. Жена его сделала визит к нам, одетая в дорогой изящный костюм, и Антонина Николаевна, конечно, должна была отдать ей визит. Этими визитами знакомство их, кажется, и окончилось. С другими сослуживцами не было и этого, кроме Живописцева, который и тут нашел возможным ловить рыбку и часто бывал у Ураноссова, и тот нередко навещал его. Это видно из тех бумаг, которые Живописцев сохранил у себя: они писались разновременно и впоследствии послужили документами против Ураноссова, стало быть, Живописцев в то время, когда писал эти бумаги знал хорошо, что они не совсем хорошего нравственного качества, но всю вину их происхождения сваливал на Ураноссова. Таковы например письма к Тихомирову, исправленные рукой Ураноссова, в которых предлагалось Тихомирову, как товарищу, не переходить на место старшего ординатора Рещикова, а выйти в отставку, чем он дал бы движение остальному врачебному персоналу по службе, а ему самому довольно и того, что он состоит профессором в университете. Делалось это с той целью, чтобы Живописцеву стать старшим ординатором, а на это место продвинуть Розанова, который был сверхштатный и, стало быть, не имел квартиры. Письма эти были коллективные, исправленные рукой Григория Александровича Ураноссова, набело переписанные неизвестной мне рукой и подписанных заинтересованными лицами. Тихомиров показывал их мне и не имел духа отмалчиваться на них, а отвечал. Обмен письмами произошел раза два или три. Компания не пощадила в них ничего, залезли в его формулярный список и указали ему на его отношение к жене, говоря, что он напрасно выдает себя женатым, что по службе он значится холостым, стало быть, тот брак, на который он ссылается - активный, свойственный всем людям, а не действительный. Вообще вся эта интрига была грязного свойства, недостойная врачей.
Свободное копирование
