В это время я расширял и свои знакомства среди рабочих. Прокофьев и Семенов, о которых я говорил выше, познакомили меня постепенно с другими рабочими. Прежде всего с Дымовым, который работал раньше тоже в Брестских мастерских, а в это время переехал работать в Петербург и приезжал на пасху в Москву. Это был молодой, но очень развитой рабочий, много читавший и уже несколько оторвавшийся от рабочей массы, на которую он смотрел как-то пренебрежительно, говоря, что ее трудно раскачать на какое-нибудь дело. Приходилось убеждать его, что надо работать, несмотря на трудности, в рабочей массе, стараться ее поднять до себя" а не смотреть сверху вниз. Другого типа человек был рабочий Константинов, уже немолодой, участвовавший еще в 70-х годах в Петербурге в кружках лавристов. Он регулярно читал "Русские ведомости", прочитывал иногда вслух рабочим корреспонденции о европейском рабочем движении. В кружках он не участвовал, хотя созывал иногда своих приятелей и вел с ними беседы, но тут вступалась его жена и кричала: "Уходите, уходите, черти, вы царя убить хотите, вот вас всех заберут за это", и разгоняла этими криками собравшихся. Рабочий Немчинов тоже уже ранее был затронут народнической пропагандой и был замечен железнодорожными жандармами, в сборе денег весной 1892 года в пользу арестованных служащих на Брестской дороге -- Бруснева и других. Он был с виду очень скромный, даже простоватый человек, но с большим пропагандистским пылом, причем очень умело подходил к самым серым рабочим массам. О нем мне еще придется говорить. Слесарь Миролюбов с завода Грачева был обработан нами (Прокофьевым и мною); сначала он был религиозным парнем, но под влиянием бесед и нескольких прочитанных брошюр эта религиозность скоро исчезла у него, и он стал умелым и притом очень осторожным пропагандистом; сам подобрал кружок рабочих на своем заводе и стал с ними сообща читать даваемые нами брошюры.
Первое время я просто беседовал с моими новыми знакомыми рабочими по поводу прочитанных ими брошюр или статей из газет. Беседы не были систематичными. Постепенно у нас образовался кружок. Вот как описывает Немчинов первый рабочий кружок, в котором я занимался:
"На квартире Прокофьева нас собралось четверо: сам Прокофьев, Александр Баранцевич, Николай Антонович Миролюбов и я. С одним только Миролюбовым я не был знаком, он был с завода Грачева, находящегося на Пресне.
Баранцевича я знал хорошо еще до совместной работы в железнодорожных мастерских, так как мы с ним жили у одного и того же хозяина и в одно время. Завязался между нами разговор, мы горячо стали обмениваться мнениями и взглядами на наше рабочее положение, на возможности его изменения к лучшему, на тяжелую и опасную работу, которая предстоит нам на этом пути. Но все мы были молоды, стоявшая перед нами цель толкала всю нашу волю к действию. За этими разговорами время до прихода нашего руководителя прошло незаметно. Это был еще молодой человек, лет двадцати четырех, среднего роста, с легко пробивающейся бородкой и с серыми искрящимися глазами,-- это был Сергей Иванович Мицкевич. Он просил нас не прерывать нашу беседу, потому что хотел послушать, о чем мы говорим. Поговорив немного, мы приступили к делу. Мицкевич начал излагать нам экономические обоснования нашей заработной платы, прибавочной стоимости, прибыли работодателя и причины их падения и подъема. Лектор читал по рукописи, но многое передавал и своими словами; после лекции происходил обмен мнениями. Я думаю теперь, что мы были неплохими учениками; многие из высказанных лектором мыслей бродили в наших головах, но не могли оформиться в стройную, последовательную систему. Из членов кружка, продолжавшего и дальше собираться, только мне было двадцать восемь лет, остальным товарищам не свыше двадцати пяти лет. Продолжая занятия в нашем кружке, мы организовали кружки из других товарищей-рабочих своих железнодорожных мастерских" {Воспоминания Немчинова в сборнике "На заре рабочего движения в Москве", стр. 161, 1932 г.}.
В это время мы чувствовали большую нужду в популярной марксистской литературе для рабочих, но ее было очень мало в нашем распоряжении: всего по нескольку экземпляров брошюр издания группы "Освобождение труда", полученных через немецкий магазин. Вот эти брошюры: Дикштейна "Кто чем живет", Плеханова "Ежегодный всемирный праздник рабочих", "Речь Петра Алексеева", "Первое мая 1891 г. -- четыре речи рабочих, произнесенные на тайном собрании в Петербурге", "Чего хотят социал-демократы", "Речь коммунара Варлена перед судом". Вот, кажется, и все. К этому мы добавляли рукописное переводы немецких брошюр из серии "Рабочей библиотеки", Либкнехта "Знание -- сила", отдельные главы из сочинения Бебеля "Женщина и социализм", Каутского "Труд и капитал". Но рукописные брошюры не могли читать малограмотные рабочие, для них они читались вслух более грамотными.
Большим успехом пользовались еще тетрадки с наклеенными вырезками из "Русских ведомостей" о европейском рабочем движении.
Свободное копирование
