Отстрел диких животных, или Крестовый поход

Отстрел диких животных, или Крестовый поход

Обычное дело, между прочим.

Мы не успели усесться на стулья в эскадрилье утром, как Вите по кличке "Моргунчик" - немногословному и спокойному командиру «Четвёрки», «выдали»: ..Акимыч, готовьтесь! Пойдете в Джамбульскую область. Там, говорят, волки порезали тьму овец и надо их «прошерстить». Короче устроить им крестовый поход, бля.

Акимыч только кивнул головой, словно уже знал: что, куда, с кем и так далее.

Нам нравился этот спокойный и выдержанный командир,особенно в командировках.

Ты - делаешь своё дело, а он - свое, и если за месяц Акимыч вымолвит пару фраз, так это уже будет здорово, и то - если его спросят.

В эскадрилье был ещё один такой же «говорун», как Акимыч, бывший пилот с Ми-1 Гена Е.. Как-то их отправили вместе в командировку: Гена "вторым", Акимыч - «капитан».

Вернулись ребята и снова вместе лететь в следующую командировку почему-то не получилось. Так наши остряки, моментально придумали причину: Мол, заговорили вусмерть, друг-друга, ребята.

Вот Акимыч и мне, «вопросительно кивнул», глядя в глаза: Мол, ты закреплен за мной. Поедешь в командировку, или что?

Кивнул ему согласно, и я, понимая, что он хочет сказать, и невольно подражая командиру.

"С кем поведешься" - как говорится. Так ведь "ежу понятно" - чего спрашивают, а Акимычу понятно, чего ты ему отвечаешь, кивая.

Дело было в разгар зимы, и затарив вертушку разным нужным барахлом, от запасных "свеч для бортового обогревателя Бо-20", печки для подогрева вертолета и нескольких банок авиамасла, до нескольких кило добрейшего сала сделанного «в тузлуке» - специальном водном растворе соли, когда «главный командировочный наркотик» в кратчайшие сроки становился нежнее пэрсика - мы бодро взмыли утром, с взлетной полосы родного аэродрома, и пошли на запад.

Ясный морозный день словно подгонял нас, в пути к Джамбулу, солнышком «в хвост».

- И то дело! Быстрей долетим однако – наверно об этом, молча улыбнулся мне, Акимыч.

Порт города Джамбул станет на время нашей базой, откуда будем уходить километров за триста, в бескрайние и безжизненные даже летом, совершенно безориентирные степи.

Там будет ждать представитель или представители «Облохотсоюза», с которыми уйдем на север, к одному из дальних отгонов, где примем на борт чабана, хорошо знающего этот район.

Здесь, кроме поста метеостанции да пары-тройки постоянных круглогодичных отгонов, ничего и никогда не было, если не считать останки сошедших с дистанции ракет, да неглубоких оврагов в огромных количествах.

В этих местах, следуя на одинокую, затерянную в песках метеостанцию на плато, потерялся наш экипаж с Ан-2.

Заблудились ребята и сели "на вынужденную", зимой. Всю ночь «гоняли» движок и не дали замерзнуть ни воздушной машине, ни себе - к великой их и нашей радости.

Мужиков нашли, привезли им топливо, и они благополучно взлетели с места вынужденной посадки. Командиру, правда, «надрали одно место», и по моему сняли во "вторые пилоты".

Но, это дело такое: сегодня ты начальник, он ду.. кхм, "наоборот" и, так далее. Как в авиации – проще говоря.

Вот в таких веселых местах и предстоит намотать нам, почти половину "санитарной нормы", по плану. Правда, это практически маловероятно из-за времени года, когда световой день очень короток, и погоды, меняющейся здесь со скоростью курьерского поезда. Да только нам - не привыкать, лишь бы печка не «сдохла», потому как дурные морозы в этих районах «подкрепленные» постоянным ветерком под 12-15 метров в секунду быстро выдуют остатки тепла из скворечников (так пилоты называли свою кабину, расположенную на высоте около трех метров от земли). И хоть мы и взяли с собой унты, ползунки и тяжеленные шубы, делающие нас совершенно неповоротливыми в тесной пилотской кабине, но перспективу оказаться в степи на «вынужденной», никто даже не держал, в головах.

А ведь было такое несколько лет спустя, северней этих мест. Тогда, замерз второй пилот, самолета Ан-2 потерпевшего катастрофу.

Экипаж этого небесного трудяги, вынудили идти на "запасной аэродром" – ничем не оборудованный портик затерянный в степи, вместо того чтобы тянуть их к себе, в родной аэропорт Джезказган, где погода резко стала ухудшаться, но зато каждый кустик и бугорок, ребятам был хорошо знаком.

Вот мужики и шли, практически вслепую, держась «глазами» за верхушки столбов на коварной белизне, пока она не скрыла, таки, постепенно начинающееся возвышение, и Антон-второй зацепил на скорости, шасси о снег.

Почему они не пилотировали «совместно» используя приборы, никто никогда не узнает.Поскольку точка куда они шли не имела "приводной радиостанции", видимо командир самолета до последнего сохранял "визуальную ориентировку", наверняка зная, куда ведет ЛЭП. Не исключено, что понадеявшись на свои силы, он, на мгновение отвлекся, и не заметил, постепенно повышающегося рельефа местности перед собой в условиях белизны, серого неба и метели, да и приличной скорости полёта.

Командира выбросило через фонарь, при столкновении, и убило замяв под фюзеляж – да простятся ему прегрешения! А вскоре, смерть забрала и второго пилота, перенесшего сильнейшее переохлаждение.

А ведь командир самолета мог настоять, перед вылетом, чтобы второй пилот взял с собой теплую одежду, в полёт, так как летали здесь ребята над такими бескрайними и безлюдными просторами, что надеяться на быструю помощь в случае чего - не приходилось. Но, не сделал этого понадеявшись на великое русское "авось".

«Второй пилот» спасся было, благодаря случаю, и тому что был пристегнут, но к несчастью на ногах имел, всего лишь легкие туфельки. Несколько суток на диком морозе и ветре, прятался парень в ледяном фюзеляже закутавшись в чехлы, пока не нашли - обессилевшего, обмороженного, и увезли в больницу, где он и скончался.

В общем серьезные пространства здесь, прямо говоря, а зимой - тем более.

Мда. Так вот, перелетев благополучно в Джамбул, крепко там и «засели», по погоде, вернее из-за её отсутствия, аж на неделю.

Потом, "на вторую".

- Так и до весны дотянем! - подшучивал бортмеханик, степенный Юра С.

Но, вскоре, когда начали подходить к концу запасы «основного продукта питания» появилось «окно», и мы смогли сделать несколько вылетов, с вооруженными до зубов охотниками.

Мы барражировали над степями, в надежде засечь «подлых истребителей народного хозяйства», с тем, "чтобы дать им отпор и пресечь, так сказать", - как "Славой Капеэсэсом", на лозунгах, было предначертано. Но за три или четыре полновесных вылета на всю заправку, удалось наткнуться, лишь на десяток-другой корсачков – грязно-бурых подобий лисы - казахстанских степных лисичек.

Когда с обеих сторон вертолета, от нехрен делать или в бессильной ярости, охотники выпустили по паре сотен патронов и набили «трюм», никому и нахрен не нужными тощими и блохастыми корсаками, Акимыч впервые за столько дней проронил таки:... А волки-то Витька, наверно на двух ногах тут были.

И пояснил, чем ещё больше меня изумил: Те, "что навроде овец порезали".

И опять надолго замолк, уткнувшись носом в мягкий отворот лётной шубы.

Следующие пятнадцать дней, мы "летели домой".

Пятьсот кэмэ.

Отлетев от Джамбула, нас, на "полдороге, посадили «по погоде" в небольшом посёлке Ново-Троицк, расположенном недалеко от станции "Чу", где мы и доели, благополучно, остатки сала, денег, и едва приоткрылась погода по авиатрассе - понеслись как «сомашедшие» - как говаривал один наш коллега. Понеслись домой, бесславно закончив «Крестовый поход», против волчьей братии порезавшей столько овец, что из них можно было создать целое стадо.

Да только прав был, Акимыч, похоже.

По прилету на базу, на длинную тираду командира эскадрильи, насчет "небось битком набитого трюма вертушки волками да огненно-рыжими лисами" - Акимыч, как всегда - молча, угрюмо и неопределенно кивнул головой, оставив командира в полной прострации и неизвестности. В нас, похоже, видели миллионеров от сданных за денюшку волчьих и лисьих шкур, а мы, "почему-то вдруг", были без настроения.

Мы-же радовались конечно, что прилетели наконец, домой. Радовались, что налёта часов, хоть немного набрали среди зимы-то. И не нужен нам был, десяток-другой шкурок блохастых бедняг - корсачков попавших "под раздачу", которых предлагали экипажу при расставании, в Джамбуле.

- А волки? – спросите вы.

- А "волки", наверно поставили в бумагах отметку, "что их всех отстреляли", и стали жить-поживать да жирка набирать...