5 февраля 1963 г.
Несколько раз хотела взяться за карандаш и все как-то так...
Я мечтаю пойти в институт ядерной физики, мечтаю о научной работе. Но сейчас мои мечты рушатся. Недавно, в воскресение, (а сегодня вторник) проходил физико-математический тур, и я из 6 задач решила только одну! А тех, кто решил задачи, МГУ приглашал учиться без экзаменов! Здорово!
В восьмом классе к нам перешел новый ученик - Алик Гваришвили, высокий худой, смуглый, с черными густыми бровями вразлет и громким голосом.
Было известно, что он занимался по английскому языку дополнительно и хорошо его знает, но Верушка, конечно, хочет подчеркнуть, что у нее требования повыше и ее ученики знают английский не хуже без всяких дополнительных затрат. Первое время она очень к нему цеплялась, хотя у Алика были высокопоставленные родители, (отец, кажется, был членом обкома), но это частично даже провоцировало придирки Верушки. Кем бы ни был отец Алика, сам Алик был способный и компанейский парень и быстро завоевал симпатии и уважение класса.
Конечно, у нас была градация по социальному положению, была и по национальному, мальчики грузины говорили между собой по-грузински, ближе дружили, дети, у которых водились свои деньги, гордились этим, но открытое проявление какого бы то ни было пренебрежения на национальной или социальной почве не считались приличным.
Был ли это дух того времени или дух нашего класса, не берусь судить.
Наш класс был многонациональный: армяне, русские, грузины, аджарцы, греки, евреи.
Вероятно, со мной носились бы меньше, носи я папину фамилию Минасян, а не Хучуа.
Варшанидзе хотелось, чтобы медалисткой была грузинка.
Но это на высоком уровне, а мы пока туда не заглядываем.
Анатомию нам преподает Эмма Михайловна - маленькая, хорошенькая армянка, не замужем, а дело шло к тридцати, а может к тридцати пяти, которая совершенно неприличным образом перевирает мою фамилию.
Скользкие моменты в своем предмете она не стала объяснять, а просто сказала:
Следующий урок проработайте дома сами.
Мальчишки похихикали, но и все. Особенно никто на эту тему не распространялся, а Эмма не проверяла качества проработки и на следующий урок вместо опроса стала рассказывать новый материал.
В нашей школе подвизался сначала в качестве старшего пионервожатого, а потом в роли преподавателя английского некто Жора, лет двадцати пяти, армянин, из той породы молодых учителей, которых когда школьницы называют по имени отчеству, то это звучит, как ирония.
Как-то раз мы с Виолкой Дзнеладзе, теннисисткой, на класс старше меня, были в пионерской комнате, расположенной рядом с директорской, намеревались обсудить намечающийся школьный вечер. Пригласил нас туда Жора
Виолка слегка кокетничала с Жорой, разговаривала с ним игривым тоном, а он милостиво слушал и хихикал, а я ждала, перебирая ногами от нетерпения. Дел у меня было по горло, и на глупости времени не было.
И когда, Жора, наконец, пристал ко мне с чем-то по поводу вечера, я поддавшись на их игривый обоюдный тон, ответила буквально так:
-Мы уже полчаса вас слушаем, а вы нам еще ничего умного не сказали.
Совершенно неожиданно, он взбеленился:
- Как, я ничего умного не сказал, значит я дурак? Как это можно учителя дураком в глаза называть?!
И он потащил меня к Варшанидзе с воплем:
- Она меня дураком обозвала.
Варшанидзе была не в духе. Ей было не до Жориных глупостей. Выслушав его сбивчивый, возмущенный рассказ и уяснив ситуацию, она сказала, что я все-таки его дураком не называла, это он сам так понял, так пусть девочка скажет вам, что она не то имела в виду. И выперла нас из директорской с усмешкой на лице.
Эта история, благодаря стараниям дурака Жоры приобрела широкую огласку.
Произошла она в момент романа Эммы и Жоры и Эмма была очень огорчена моей негативной публичной оценкой ее избранника, она сказала мне:
- Ну что ты, Зоя, я его как раз и люблю за то, что с ним всегда интересно беседовать.
Я убедила Эмму, что не имела злого умысла, просто случайно сорвалось с языка.
Мне было очень жаль свою учительницу, невысокого роста, очень хорошенькую армяночку с темными усиками над верхней губой. Но я понимала, женихов нет, посидишь до 30 лет в невестах и Жора умником покажется.
Через полтора года они развелись, у Эммы осталась от него маленькая дочка.
Встретившись со мной в коридоре после развода, Эмма сказала мне честно:
-Зоя, ты была права, а я очень ошиблась.
Но я считала, что на самом деле, ребенок тоже семья, а одной жить плохо, так что не очень Эмма и проиграла, но не стала говорить об этом.
Свободное копирование
