На фото: Июнь 1994г Лида, Вася, Полинка, Римма
В марте, так же без консультации со мной, Лида купила целую корзину, совсем крошечных цыплят, рассчитывая летом разводить кур. Спохватившись, что их надо кормить, уговорила Нэлли Миняеву взять 20 штук. В буфете на «Светлане» покупала варёные яйца, чтобы кормить цыпляток, пока те ни начнут клевать крупу.
На первое время поместили цыплят в холле бани, отгородив им закуток.
Через день обнаружили, что один цыплёнок утонул в чашке с водой, второй «повесился», застряв шеей в развилки веточки. Еще у одного начался понос, он был такой неопрятный, что я решил его вымыть, а потом высушить под настольной лампой. Но бедняга не перенес доброго к нему отношения и помер.
Остальные 17 благополучно дожили до травки. Я им устроил вольер с насестом. Утром их выгоняли пастись на травку, а вечером загоняли в вольер. Однажды обнаружили, что двоих съели крысы. Обил дно вольера кровельным железом, но уже появилась мысль – всех их под топор. Но Лида не согласилась. И только когда, вернувшись с работы, обнаружили, что 9 из 15 наших цыплят задавила пробравшаяся на участок стая собак, дружно решили пустить остаток под топор.
Приводить приговор в исполнение Лида поручила мне. К этому времени каждый цыплёнок весил с полкилограмма. Надо бы, конечно, еще порастить. Но где гарантии, от какого либо иного бедствия!?
Поймав, без труда, одного цыплёнка, понес к колоде для колки дров. Остальные цыплятки сбежались смотреть непонятное зрелище.
Взял за лапы приговорённого цыплёнка, повернул вниз головой. Молчит, глаза закрыл. Положив головку на плаху, я тюкнул топором. Голова отлетела, но не только голова, но и сам цыплёнок, дернувшись, выпал из рук и побежал. Толпа оставшихся цыплят, видимо поняв, что происходит с криками: «Убийца! Убийца!» кинулись врассыпную.
И потом, долго прятались от меня и убегали при попытке поймать. Убегали те, у кого голова была на месте, а тот, безголовый, долго не бегал, а упал в 10 метрах от места экзекуции. Но упорство берет своё, и через час я отдал жене 6 тушек в перьях, решив, что ощипывать, не мужское дело.
Мясо оказалось, как нельзя, кстати. Из Тирасполя приехала нас навестить мама. Как я понял, хотя она и не жаловалась, ей очень не нравилась жизнь в качестве приживалки. Она всю жизнь в семье была хозяйкой, а теперь приходилось приспосабливаться к тому, что хозяйка – Люда. Да и Толей, Людиным мужем она не смогла построить добрых отношений.
Пожив у нас в Парголово несколько дней, запросилась съездить к Зое в Зеленогорск. Зоя тоже звала ёё к себе жить. Я отвез её туда, и, судя по разговору, она собиралась пробыть там с неделю. Но приехала через три дня. Видимо поняла, нереальность её фантазии перебраться жить от дочери к племяннице, даже если племянница любимая.
В эти дни, когда она гостила у нас, сильно заболела Лидина мама, Клавдия Агафоновна и Лида металась между Парголово и Ленинградом.
Мама видела, что у нас и своих проблем хватает. Поэтому когда я снова завел разговор о возможности переехать в комнату, которую я получил перед демобилизацией, но она ответила, что за глупость, которую она сотворила, будет отвечать сама.
Мама пожила у нас до конца апреля, уехала грустная, но было видно, что она окончательно решила для себя, что остаток жизни проведет в Тирасполе. После отъезда мамы, Лида заказала такси и перевезла в Парголово Клавдию Агафоновну, надеясь, что на свежем воздухе, с её астмой ей будет лучше.
Выглядела она уже неважно, но 1 Мая, села с нами за праздничный стол. На следующий день ей стало совсем плохо. Вызвали неотложку.
Врач сделал уколы, после которых ей стало полегче. Через пару дней, ночью был опять приступ с вызовом врача. Врач опять сделал уколы, но госпитализации не предложил. Утром 9 мая, Лида вошла в её комнату и увидела, что она умерла. Вызвали врача, установившего факт смерти.
Тот поинтересовался, будем ли мы настаивать на вскрытии. Лида от вскрытия отказалась. Вечером приехала труповозка и увезла тело Клавдии Агафоновны в морг.
Далее начались хлопоты, о которых не хочется и вспоминать. Похоронить её на Шуваловском кладбище, рядом с могилой мужа и старшей дочери, умершей в детском возрасте, нам не разрешили, объяснив, что кладбище закрыли для новых погребений.
Решили кремировать, а урну с прахом поместить в цветник могилы Василия Николаевича, Лидиного отца. Перед кремацией тела, Клавдию Агафоновну отпели по православному обряду. Поминки устроили у нас в парголовском доме.
Через несколько дней, когда получили урну с прахом, мы с Лидой пошла в церковь при Шуваловском кладбище, узнать, как провести обряд погребения урны. Но священник, к которому Лида обратилась с этим вопросом, стал на неё кричать, как она могла позволить кремировать мать, вместо того, чтобы по православному обряду захоронить её в землю.
Попытки Лиды объяснить, что мать хотела быть захороненной в одной могиле с мужем, только еще сильнее разозлили попа: «Зачем слушать выжившую из ума старуху. Надо хоронить по христиански. Если нет места на Шуваловском кладбище, надо было хоронить на Северном!»
И громко объявив, что она грешница, и ей нужно неделю отмаливать грехи, прежде чем являться в храм Божий, благочестивый священник гордо удалился. Лида была сама не своя после такого выговора, в полубессознательном состоянии я выел её из храма и, по мере возможности, попытался успокоить и утешить.
Стало ясно, что захоронить урну матери в могилу отца можно только явочным порядком, ни кого не информируя. Так и сделали через неделю. Нашли специалистов, которые на мраморном памятнике отцу вырезали еще данные матери, а урну с прахом закопали в изголовье цветника.
Во время обряда захоронения были только самые близкие люди Голубковы, Римма Четверякова, Люся и Нэлли Миняевы. Запомнилось, что Зоя Голубкова немного опоздала к началу церемонии, а Нэлли Миняева, коротко взглянув на неё, мне шепнула: «Кажется мне, что долго она не проживет». Как она это почувствовала, мне трудно объяснить, но в июле 1994 года Зоя трагически погибла. Лидины племянники Полинка и Лёша остались круглыми сиротами.
Свободное копирование
