Река времени - 357

Река времени 118. Приднестровская война

На фотографии Ополченцы Тираспольского завода им. Кирова. Слева Костя Москвич.

В то время, когда я занимался строительством бани и оформлением документов на демобилизацию, распад СССР перевел тлеющий конфликт между Молдовой и ПМР в военную фазу.

 2 марта милицейская группа быстрого реагирования из ПМР и попала в засаду устроенную молдавским ОПОНом. Погиб начальник милиции Игорь Сипченко, другой милиционер получил ранение.

В ответ на расстрел милиции, 2 марта приднестровские гвардейцы окружили здание дубоссарского отдела полиции, разоружили полицейских, погрузили их в автобус и отправили в здание городского совета. Задержанных полицейских отправили в тираспольский изолятор, а затем обменяли на задержанных Молдавией гвардейцев.

В тот же день отряд специального назначения МВД Молдавии вступил в бой с полком 14-й армии, расположенным возле Кочиер. Молдавский отряд блокировал дома с семьями офицеров и солдат 14-й армии и стал угрожать им. На помощь полку прибыли казаки-добровольцы и гвардейцы ПРМ. Конфликт всё отчётливее перерастал в настоящую войну.

А начиналось противостояние между МССР и Приднестровьем так:

Еще в середине 80 годов, на фоне, поддержанной идеологами «Перестройки», обновления всей социальной жизни СССР, в национальных республиках Союза стали придавать национальному языку какое-то сакральное значение.

Создавалось впечатление, что стоит провозгласить национальный язык единственным государственным, как язык воодушевит и направит, сформирует нацию и сделает государство по-настоящему независимым.

Местная партийно-хозяйственная бюрократия почувствовала, реальный шанс повысить свой политический и экономический статус за счет отделения республики от Союза и превращение в суверенное государство.

Парад суверенитетов шел бок о бок с попыткой выпячивания тех сторон своей национальной идентичности, которые можно противопоставить понятию советское и общенациональное. Во всех республиках СССР язык стали делать средством формирования национального и государственного самосознания.

С помощью агрессивной языковой политики, партийно-хозяйственная элита, сделавшая ставку на сепаратизм, возбуждала архаический племенной инстинкт, направленный на развал реальной исторической общности - советского народа.

На основе противопоставления советского уклада жизни, национально - специфичному, реализовывался шанс на создание государства, являющегося частной собственностью национальной бюрократии.

 Национальный язык не просто стал средством политическим. Он был призван прикрывать, под девизом независимости, самые грязные политические интриги, самые разнузданные экономические программы.

Противостояние 1989-1990 годов, перешедшее в гражданскую войну 1992 года, началась с опубликования проекта закона о языке. Согласно ему, родители лишались права выбора языка обучения детей, а за использование в официальном общении иного, кроме румынского, языка предусматривалась административная и, в некоторых случаях, уголовная ответственность.

Мои родственники, живущие в Молдавии с начала 70-х годов рассказывали мне, что в конце 80-х годов, по Кишинёву ходили троллейбусы, возившие на себе плакаты: “Мы даем вам пять лет не для того, чтобы вы выучили язык, а для того, чтобы вы убрались отсюда”. А на здании Верховного Совета метровыми русскими буквами сверкало: “Русских — за Днестр! Евреев — в Днестр!”

Журналист Ефим Бершин, в октябрьском номере журнала «Дружба народов» за 2002 год, обнародовал публицистический очерк под названием « Дикое поле. Приднестровский разлом» о Приднестровском конфликте.

Вскоре книга с таким названием вышла в безымянной серии о «горячих точках» в СНГ, но ни прочитать, ни приобрести её не представляется возможным. Говорят, весь тираж был скуплен посольством Молдовы в Москве, с целью не допустить распространения сведений о зверствах, творимых националистами в ходе гражданской войны в Приднестровье.

Не малую роль в распространении идеологии крайнего национализма, нетерпимого и восторженного, играла местная художественная интеллигенция.

Трагикомическую историю о православном ритуале бракосочетания молдавской поэтессы Леониды Лари, я впервые услышал от своих родственников, когда гостил у сестры Люды в Тирасполе.

Экзальтированная литераторша, заявила, что возрождение нации дороже собственных детей, развелась со своим русским мужем, с которым нажила двоих ребятишек, и решила выйти замуж за памятник Стефану Великому, господарю Молдавии, правившему Молдавией с 12 апреля 1457 года по 2 июля 1504 года.

Вот как пишет об этом Ефим Бершин: «Толпа все воспринимала всерьез. Священник постучал обручальным кольцом по постаменту, затем надел это кольцо на палец Леониды, и объявил “молодых” мужем и женой. Толпа радостно приветствовала ритуал. Оркестр исполнил свадебную молдавскую мелодию».

Тогда же, находясь в гостях, слышал я от Люды и другую историю, которая есть в публикации Ефима Бершина, о поведении в Парламенте МССР знаменитого молдавского актера Михая Волонтира.

Киноактёр, такой добрый и спокойный на экране, на трибуне парламента преображался: «С буквально перекошенным от злобы лицом он не мог говорить ни о чем, кроме проклятых русских оккупантов».

Журналист приводит и некоторые хлесткие лозунги, сочиненные молдавской «демократической интеллигенцией». Например, такой: «Молдавия – от гор до моря!» Или: «Утопим русских в жидовской крови!». Или: «Гагауз хорош только мертвый».

До мая 1990 года делегаты от Приднестровья и остальной Молдавии заседали в одном парламенте. Ефим Бершин свидетельствует: «Каждый день депутаты шли на заседания сквозь строй “мандатной комиссии”, так приднестровцы прозвали бесновавшуюся у дверей толпу. По рации людям сообщали, кто именно в этот момент проходит по живому коридору. И если это были приднестровцы, в них начинали плевать и кидаться всем, что попадалось под руку».

С каждым днем становилось яснее, что заседать в одном парламенте приднестровцы и представители Народного фронта Молдовы не могут. Это было не просто бесполезно — небезопасно.

 22 мая 1990 года, когда приднестровские депутаты выходили после заседания из здания парламента, их стали избивать. Потом на проезжей части дороги открыли канализационный люк и попытались депутатов туда затолкать. Эта акция оказалась последней каплей в чаше терпения Приднестровья берега. Было принято решение бойкотировать заседания парламента.

К этому времени вышел Закона СССР “Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР”. Опираясь на его положение: «местные Советы народных депутатов вправе образовывать территориальные и межтерриториальные органы управления, утверждать их структуру и штаты», собрались народные депутаты всех уровней из Приднестровья.

Депутаты образовали межтерриториальный орган управления, назвавший себя съездом Народных депутатов Приднестровья. Съезд принял декларацию “О социально-экономическом развитии Приднестровья”, объявившей создание свободной экономической зоны в рамках Молдавской ССР и утвердил Координационный Совет, который возглавил Игорь Смирнов.

Против участников съезда, депутатов, пользовавшихся юридической неприкосновенностью, Кишинёв незаконно возбудил уголовные дела.

Верховная московская власть отмолчалась, предпочитая не вмешиваться.

23 июня 1990 года Верховный Совет Молдавии принял Декларацию о суверенитете, и денонсировал пакт Молотова—Риббентропа.

При этом ВС Молдавии не выполнил всех юридических процедур, предписываемых законом СССР от 3 апреля 1990 г. «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из состава СССР», то есть, с юридической точки зрения, совершил незаконное деяние.

Денонсировав пакт Молотова – Риббентропа, ВС Молдавии

 должен был отдать Приднестровье в Советский Союз, поскольку до заключения пакта оно было частью СССР, и не принадлежало Румынии. В том числе не входила в состав Бессарабии, нынешней Молдовы.

 Новые правители Молдавии, по-видимому, не поняли, что собственными руками подготовили юридическую базу для создания Приднестровской Молдавской Республики.

На основании денонсации Пакта 1939 года, второй съезд народных депутатов Приднестровья, включая представителей присоединившихся к Приднестровью правобережных Бендер, постановил: “Образовать Приднестровскую Молдавскую Советскую Социалистическую Республику в составе Союза ССР».

Через год это название будет изменено и регион получит новое имя — Приднестровская Молдавская Республика. В состав ПМР включили районы, где был проведён соответствующий референдум. Но при этом не был нарушен ни один закон, ни бывшего Советского Союза, ни Молдавской ССР.

Осенью 1990 года начались первые вооруженные столкновения между сторонниками присоединения Молдавии к Румынии и жителями Приднестровья и Гагаузии. Впервые пролилась кровь.

Практическим результатом «перестройки» в большинстве союзных республик, стали крайние проявления ксенофобии, антисемитизма и русофобии с которыми центральные власти справиться не могли, а местные – не хотели.