Осенью 1975 года случилось событие, которое в кругу военно-морских офицеров обсуждалось как на официальном уровне, так и в курилках.
У нас на экипаже о нем стало известно после доклада сделанного начальником политотдела по свежим следам после случившегося. Излагалось событие так:
«После морского парада в Риге, посвященного годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, заместитель командира по политической части БПК «Сторожевой», по неустановленной причине, то ли длительного пьянства, то ли приступа шизофрении, обманным путем запер командира корабля в гидроакустическом посту.
Объявив личному составу, что командир корабля заболел, а ему приказал принять обязанности командира и следовать на плановый ремонт в Лиепаю, он попытался угнать корабль в Швецию.
На берегу поняли, что происходит угон корабля, когда БПК, перестав отвечать на сигналы, взял курс в открытое море. Подняли самолеты и стали бомбить по курсу БПК, не допуская выхода из территориальных вод.
Тогда и на корабле сообразили, что произошел обман. Разыскали и освободили командира БПК, и тот, вооружившись пистолетом, ранил и скрутил преступника. Корабль своим ходом, под командованием командира вернулся в Ригу».
А что же было на самом деле? Привожу выдержки из документа — совершенно секретного доклада комиссии, назначенной приказом министра обороны СССР А. А. Гречко «для расследования случая неповиновения, имевшего место 8 — 9 ноября 1975 года на большом противолодочном корабле «Сторожевой» 128-й бригады ракетных кораблей Балтийского флота».
«Бывший заместитель командира корабля по политической части капитан 3-го ранга Саблин В. М., 1939 года рождения, русский, член КПСС с 1959 года, окончил ВВМУ имени Фрунзе в 1960 году, и ВПА имени В. И. Ленина в 1973 году…
Около 19.00 8 ноября Саблин В. М. обманным путем увлек командира корабля капитана 2-го ранга Потального А. В. в гидроакустический пост, захлопнул люк и закрыл на замок, чем изолировал командира от личного состава.
В дальнейшем вход в помещение, где был изолирован командир, находился под охраной ближайшего сообщника Саблина — матроса Шеина А. Н.
После изоляции командира корабля Саблин собрал 13 офицеров и 13 мичманов в мичманской кают-компании, изложил вынашиваемые с 1963 года мысли об имеющихся, по его мнению, нарушениях законности и справедливости в советском обществе.
При этом он демагогически использовал общеизвестные недостатки, о которых сообщается в советской печати (отдельные факты злоупотреблений в торговле, нехватка некоторых товаров, нарушения правил приема в вузы, случаи очковтирательства и приписок, бюрократизма и использования служебного положения в личных целях и др.). Саблин преподносил все это как проявление отхода партии и правительства от ленинских положений в строительстве социализма…
Саблин предложил совершить самовольный переход корабля в Кронштадт, объявить его независимой территорией, от имени экипажа потребовать у руководства партии и страны предоставить ему возможность выступлений по Центральному телевидению с изложением своих взглядов.
На вопрос, как эти взгляды увязываются с его партийностью, он ответил, что вышел из партии и не считает себя связанным с нею. Когда его спросили, где командир корабля, он заявил, что командир находится в каюте и обдумывает его предложения…
Саблин предложил мичманам и офицерам с помощью черных и белых шашек проголосовать по поводу его соображений, и часть командного состава оказала ему в процессе голосования поддержку. Остальные 10 офицеров и 5 мичманов, не разделившие взгляды замполита, были «изолированы в двух отдельных помещениях».
Затем Саблин собрал команду по большому сбору и выступил перед матросами и старшинами. Он объявил, что его поддерживает большинство офицеров и мичманов, и провел голосование теперь уже среди команды.
Не весь личный состав корабля поддался на агитацию Саблина, о чем свидетельствуют попытки отдельных матросов, старшин и офицеров освободить командира и захватить Саблина еще в начале событий. Но эти попытки были предотвращены сторонниками Саблина.
Тем временем старшему лейтенанту В. Фирсову удалось по швартовому канату перебраться на стоявшую рядом подводную лодку «Б-49», вслед, за чем его доставили на берег, и командование оказалось в курсе происшествия на «Сторожевом». Это ускорило развязку.
В 2 часа 50 минут 9 ноября корабль под управлением Саблина вышел в Рижский залив. Спустя час с небольшим мятежный замполит передал в адрес главнокомандующего ВМФ телеграмму, в которой объявил «Сторожевой» «свободной и независимой территорией» и от имени несуществующего ревкома изложил свои требования.
Телеграммы с приказаниями министра обороны, главнокомандующего ВМФ и командующего Балтийским флотом возвратиться на рейд и предупреждение о применении оружия в случае неповиновения, стали известны экипажу через радистов и шифровальщиков.
Сопровождение корабля самолетами, кораблями и катерами привели к тому, что значительная часть личного состава одумалась и начала понимать преступность замысла Саблина, предпринимать меры к выводу из строя оружия и части технических средств, стала энергичнее действовать по освобождению командира и офицеров.
Примерно в 10.20, еще до сбрасывания бомб самолетом, группой матросов из 25 — 30 человек были освобождены офицеры и командир корабля… Действия командира корабля при освобождении и в дальнейшем были быстрыми и решительными. По его приказанию был вскрыт арсенал, вооружена часть матросов, старшин и офицеров. Командир лично ранил и арестовал Саблина и быстро овладел положением на корабле…
11 сторонников Саблина, среди которых оказались 2 молодых офицера — командир стартовой батареи минно-торпедной части лейтенант В. Дудник и помощник командира корабля по снабжению лейтенант В. Вавилкин, также были арестованы. Уже в 10.32 капитан 2-го ранга Потульный доложил, что в командование кораблем снова вступил, а вскоре корабль вернулся в Рижский залив».
Естественно, что в 1975 году мы не знали всех этих подробностей, хотя слухи о том, что Саблин вел корабль не в Швецию, а в Кронштадт, с требованием выступить по телевидению, до нас доходили, хотя и эта версия казалось скорее глупой, чем фантастической.
Интересно, что вариант угона корабля в Швецию был обнародован в постановлении следующего содержания:
«6–13 июля 1976 г. Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела уголовное дело на изменника Родины Саблина В. М., самовольно угнавшего 9 ноября 1975 года из Рижского порта в сторону Швеции большой противолодочный корабль «Сторожевой», и его активного пособника Шеина А. Н.
В ходе судебного разбирательства подсудимые полностью признали себя виновными и дали подробные показания о совершенном преступлении…
Военная коллегия с учетом тяжести совершенного Саблиным преступления приговорила его к исключительной мере наказания — смертной казни (расстрелу). Шеин осужден к 8 годам лишения свободы с отбытием первых двух лет в тюрьме».
Председатель КГБ Юрий Андропов.
Уже Российские власти трижды брались за пересмотр этого дела. С третьей попытки в 1994 году военная коллегия Верховного суда пересмотрела-таки его с учетом новых обстоятельств. «Расстрельную» статью об измене Родине переквалифицировали на статьи о воинских преступлениях — превышение власти, неповиновение и сопротивление начальству, по совокупности, тянувшие на 10 лет лишения свободы. При этом судьи записали отдельной строкой, что полной реабилитации Саблин и Шеин не подлежат.
Если уже даже явно антисоветский суд Российской федерации, не счёл возможным оправдать действия Саблина, то, естественно, что в нашей, вполне советской среде, не находилось аргументов для оправдания захвата военного корабля, захвата, который мог закончиться гибелью многих десятков невинных людей.
Про этот неудачный случай, вполне можно сказать: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».
Другой, успешный случай реализации благих намерений, под названием «перестройка», привёл к геополитической катастрофе.
Ничего подобного мы тогда и предположить не могли, а громкая история с БПК «Сторожевой», теми, кого она непосредственно не затронула, вскоре забылась в рутине служебных дел.
Свободное копирование
