В мае мы сдали подводную лодку первому экипажу, прибывшему со стажировки на плавающих АПЛ. А нам объявили, что в июне мы должны убыть к месту постоянного базирования в Западную Лицу, так как 46 экипаж числится в составе 33-й дивизии 1-й флотилии КСФ.
Продолжились обещанные перемещения на экипажах К-64. Инженер-электрик 1-го экипажа Сергей Ребров назначен помощником флагманского специалиста в 33 дивизию. На его место пришёл Толя Кухтинов с технического экипажа.
Дали разрешение поступать в Военно-морскую академию, офицерам, у которых штатная категория была выше, чем капитан-лейтенант. У нас такими были Володя Кириченко, Вадим Лаптев и Валера Добровольский. Договорился о переходе в 1-й институт ВМФ Витя Хоптенко, другой мой приятель, с которым мы начинали на 46 экипаже.
Из 8 лейтенантов 1966 года выпуска на экипаже осталось два капитан-лейтенанта, более года переходившие срок очередного звания, я и Коля Сажнев. Андрей Вижунов, мой непосредственный начальник, уходить с экипажа в ближайшее время не собирался, и мне маячила перспектива просидеть в капитан-лейтенантах еще несколько лет.
Всё это меня достаточно сильно угнетало. Полагаю, что к подобным эмоциям склонны большинство офицеров, ибо каждая очередная «звёздочка» рассматривается как подтверждение успешности карьеры, которой посвятил жизнь.
Прочитав в «Красной звезде» об объявлении набора в адъюнктуру, решил послать туда свои документы. Командование было согласно.
В июне весь экипаж отправили в Западную Лицу. Я решил взять с собой Лиду с Анечкой, тем более что Валера Добровольский предложил мне пожить в его квартире, так как он своих отправил на лето к родственникам. Комнату в Северодвинске я сдавать не стал, так как ни какой определённости, где будет осенью наш экипаж, ни у кого не было.
Зачем нас тогда «дёрнули» в Западную Лицу я, до сих пор не понимаю. Во всяком случае, месяц, который мы провели в 33 дивизии, мне запомнился не служебными делами, а воскресными развлечениями. Один раз с офицерами экипажа устроили вылазку на рыбалку на ближайшие к городку озёра. В фотоархиве сохранились фотографии с той вылазки. Я, Коля Пашук, Гера Коровкин, Вася Попивненко, Витя Кусик, Коля Агеев.
Несколько раз ходили «в сопки» с Аней и Лидой. До сих пор вспоминаем, как вышли в яркий, и даже жаркий солнечный день, а возвращались под мрачными тучами, при пронизывающем ледяном ветре. И всё это в пределах трёх часов. Мы пошли по дороге на Колу, рассчитывая выйти к группе озер, расположенных среди сопок в паре километров от окраины Заозерного.
Миновали череду водоёмов лежащих вдоль дороги и по извилистой тропинке стали подниматься на сопку, на которой оказалось маленькое озерцо с совершенно прозрачной водой. Обогнув озерцо, вышли на скалистую, покрытую редкими кустиками ягеля поляну на самой вершине плоской сопки.
Откуда открылся незабываемый вид на тундру, украшенную голубыми осколками озёр. Разглядывая зеленеющую даль, увидели, как пятна, которые мы принимали за кустики и серый мох у подножья сопки, вдруг превратилось в большое стадо пасущихся северных оленей.
Гранит поляны на верху сопки был, буквально, усеян стреляными гильзами, оставшимися с Великой Отечественной войны. Здесь, в окрестных сопках, 52 дивизии 14 армии сражалась против горно-стрелковых дивизий армии «Норвегия».
В этих местах расположен один из немногих участков советско-германского фронта, где вражеские войска были остановлены уже в нескольких десятках километров от линии Государственной границы СССР.
Дальше этих мест враги не прошли. А в сентябре 1941 года, отсюда 14-я армия нанесла контрудар и, разгромив 3-ю горнострелковую дивизию, отбросила её остатки за реку Западная Лица. На рубеже этой реки линия фронта проходила до октября 1944 года, когда началось наступление, выбившее немецкие войска с территории СССР.
В молчание, постояв несколько минут, пошли назад к шоссе. Было так жарко, что мы сняли куртки и шли в футболках, а у меня даже возникла мысль искупаться в озере.
Но внезапно, буквально за пять минут, небо затянула тучами, и подул холодный пронизывающий ветер. Тут уж было не до купания.
Мы вынуждены были срочно одеться. Но было всё равно холодно. Хорошо, что Лида взяла с собой Аничкину теплую куртку с капюшоном. Натянув её на дочку, мы быстрым шагом пошли домой, ибо набежавшие тучи сулили ещё и дождь.
Когда же, постоянно поглядывая на затянутое тучами небо, мы подошли к своему дому, ледяной ветер с океана, поменял направление, и снова засветило солнце.
В июне в Заполярье солнце почти не заходит, и не редко можно наблюдать картину, как в районе полуночи, перепутавшие день с ночью, мамаши выгуливают на детской площадке своих детишек. Я возвращался домой со службы сразу после ужина и, узнав, что в тундре пошли грибы, уходил, захватив своих девочек, на "смиренную охоту".
Почти не отходя от поселка в зарослях карликовой березы, покрывающей сопки можно было за пол часа «настричь» полный «дуковкий»* мешок крепких, красноголовых подосиновиков.
Наши семьи, жившие в одном подъезде, как-то, после удачной грибной вылазки, решили устроить большой банкет с жареными грибами. Стол накрывали в квартире нашего старпома Славы Щербакова. Я остался укладывать дочку спать, а Лида пошла, помогать хозяйке чистить грибы.
Дождавшись, когда уснёт Анечка, я поднялся в квартиру Щербаковых. Стол уже был накрыт и участники «мероприятия» рассаживались по местам.
Банкет начался, как водится, с известных флотских тостов.
Принимая, с энтузиазмом, застольные речи, моя Лида не рассчитала коварства «Белого медведя». Напитка, который изготовлялся из флотского «шила» с Советским шампанским.
После первого бокала она сказала: «Как вкусно!» После второго, с трудом стала попадать вилкой в тарелку.
А после третьего, «который пьют стоя», попросила меня отвести её домой. Что я и поспешил сделать, уложив в постель и поставив рядом открытую бутылку боржоми и тазик «на всякий случай».
Хорошо, что наша дочка к этому времени уже спала и не видела страдания мамы. Я же, каюсь, вернулся назад, принимать участие в продолжение банкета, закончившегося далеко за полночь.
Сказать, что, прейдя к 8 часам на службу, я чувствовал себя очень бодрым, я не могу. Хотя после обеда, уже ни каких последствий ночной пьянки не чувствовал. А вот Лида, следующие двое суток отказываясь от приёмов пищи, пила только Ессентуки.
Свободное копирование
