Река времени - 55

Река времени 23. Первый день первой сессии

Вот и подошла первая экзаменационная сессия. Последний экзамен по Истории КПСС запланирован на 9 января. Первый – высшая математика - на 18 декабря. Кроме них сдаем историю КПСС, физику, начертательную геометрию и технологию металлов.

 Зачеты по предметам, не выносимым на экзамены, у меня сданы, так что с первого дня сессии приступаю к подготовке к высшей математике. Из четырех дней, отведенных на подготовку, один не совсем полноценный, так как заступаю дневальным. Но на время сессии дневальным разрешается брать к месту несения вахты конспекты и учебники, так что сумею и в этот день поработать.

Начало второго суточного дежурства месяца выпадает на день сдачи начертательной геометрии, так что на подготовке к следующему экзамену это не скажется. Пропадет только день увольнения.

 Во время сессии увольнение организуется не по средам, субботам и воскресеньям, а в день сдачи очередного экзамена, который может быть в любой день недели. Третье суточное дежурство мне выпало на 30 декабря, и это прекрасно, так как Новый год буду праздновать с Любой, а не возле тумбочки.

 С ней я познакомился в Базовом матросском клубе и сразу влюбился. За месяц нашего знакомства отношения продвинулись достаточно, но не дальше жарких поцелуев в моменты уединения. Я уже побывал в её доме и познакомился с родителями.

Они довольно прозрачно намекнули, что были бы рады видеть меня её постоянным кавалером с далеко идущими последствиями. Её отец, Александр Степанович, сразу, как бы в шутку, стал меня называть «зятёк». Шутка

его мне не нравилась, но артачиться было бы глупо, тем более, что девушка была мне по душе.

Я тоже представил Любу своей маме. Мама с ней довольно ласково поговорила, но позже сказала, что девушка мне не пара: « На вид симпатичная, но глупенькая еще. А глаза нахальные, как у сойки».

Меня эта фраза покоробила, о чем я маме не мог не сказать. Она не стала переубеждать меня, а только буркнула: «Ну-ну, посмотрим». Больше мы на эту тему не говорили, а когда случалось им встретиться, мама всегда была с Любой достаточно любезна.

Во время сессии командир роты разрешил заниматься в классе ночью, и многие этим воспользовались. Мы же с Рыжим назвали желающих готовиться ночью членами Ночного общества сталинских стипендиатов (НОСС), и постановили, что мы в НОСС не вступаем. Учимся днем, а ночью спим.

 К началу сессии Виграненко выдал в классы вопросы к экзаменационным билетам, а Валера Пецгольд исхитрился через девушку, работающую машинисткой, достать раскладку вопросов по номерам билетов. Последний перечень был нужен только для тех, кто собирался писать шпаргалки.

Сначала Я пытался готовиться по конспекту, но потом понял, что лучше разбираться по учебнику. Хотя текста в учебнике и больше, чем в конспекте, зато нет непонятных логических переходов.

Готовиться к экзаменам я уходил в читальный зал, там не было никаких отвлекающих разговоров, всегда была возможность взять другой учебник, если какой-то фрагмент из основного учебника был непонятен. В последний день подготовки я еще раз прошелся по вопросам экзаменационных билетов и понял, что к экзамену готов.

Еще до начала сессии Пецгольд внес предложение заготовить комплект шпаргалок для всех экзаменационных билетов. Распределили обязанности между всеми. Каждый должен был написать ответы к двум билетам. Закончив подготовку к экзамену, я за полчаса написал ответы К своим билетам и сдал их в общую копилку Пецгольду, который должен был быть дежурным по классу на день экзамена.

 Дежурный во время экзамена обеспечивает курсантов, стоящих у доски, всем необходимым: мелом, влажной ветошью, кнопками для прикалывания билета. Предполагалось, что он же будет мыть ветошь и передавать шпаргалки вместе с тряпкой тем, кто в шпаргалках нуждается.

 Третьим вопросом в билете была задача. Но текст её сообщался непосредственно после получения билета. Выходило, что обеспечить задачи решением можно будет только в процессе экзамена по условию, которое тот, кто не может решить сам, должен сразу написать на доске.

 От входной двери не все доски были видны, поэтому дежурный по классу должен был еще запоминать и передавать условие задачи «черепам» - так именовались курсанты, способные быстро решить задачу для «тонущего». За каждым из «черепов» было расписано время, когда он должен находиться у двери «на подхвате» и записывать решение задачи для передачи «тонущему».

 Вся эта организация взаимопомощи в сдаче экзаменов называлась «система». Совершенной «система» бывала тогда, когда каждый курсант шел на «свой» билет.

Для этого наиболее шустрые подбирали ключи, пробирались в ночное время на кафедру, «метили» билеты и переписывали их последовательность.

Обычно помечали билеты, нанося в определенном порядке карандашные линии вдоль просвечивающей сквозь бумагу типографской рамки бланка билета.

Но главным в «совершенной системе» была информация, получаемая от дежурного по классу, о том, где лежит конкретный билет.

Так как последовательность билетов в стопке была известна, а перемешать билеты как следует довольно сложно, то, ориентируясь на карандашные линии, можно было с большой вероятностью восстановить расположение билетов на столе.

 Для тех, кто шел первым, вероятность угадать желаемый билет, была мала. Но после того, как первая партия зашла в класс и взяла билеты, объявляя их номера, расположение остальных билетов на столе переставало быть загадкой.

 Правда, «система» в таком виде работала только, если билеты раскладывались на столе. Однако, некоторые преподаватели не раскладывали билеты, а сами выдавали их, вытаскивая наугад из конверта. Так поступал на всех экзаменах профессор Богословский.

 В таком случае система строилась по-другому. Выкрадывался один из билетов и курсант шел на экзамен с билетом в кармане. Взяв билет от преподавателя, курсант называл номер своего билета И его же прикалывал к доске, а взятый билет переправлял через дежурного следующему хитрецу.

Но на первой экзаменационной сессии мы еще до «совершенной системы» не дошли, а приготовили только комплект шпаргалок на все экзаменационные билеты. Сам я шпаргалкой решил не пользоваться, а участвовал в «системе» только изготовлением «шпор» и неся службу «черепом».