16.01.1915
Париж, Франция, Франция
Действительно, в субботу, 16 января, Мильеран излагает министрам, собравшимся в Елисейском дворце под моим председательством, при каких обстоятельствах произошло наше непредвиденное отступление. Командующий 14-й дивизией генерал Фейсс получил от генерала Монури и от генерала Бертело, который совсем недавно перешел из главной квартиры на боевые позиции, приказ перейти в контратаку на правое крыло немцев. Всю ночь генерал Фейсс совещался с командиром резервной дивизии генералом Бюиссоном д'Арманди; последний настойчиво указывал ему на опасность быть отрезанным в результате разлива Эны. В начале своей контратаки 14-я дивизия продвинулась вперед и взяла около ста пленных. Но среди них оказались солдаты семи-восьми различных немецких полков, и генерал Фейсс заключил отсюда, что перед ним находятся значительные неприятельские силы. Во избежание катастрофы он остановил свое наступление. Немцы тотчас же бросились на нас и помяли нас. Они хвастают теперь, что одержали большую победу.
В то же время они воспользовались этим сражением, чтобы усилить бомбардировку Суассона. Анатоль Франс с негодованием протестует против грубого и нелепого разрушения памятников, освященных "искусством и годами". С начала войны элегантный скептицизм Анатоля Франса сменился пламенным шовинизмом, и на новый год писатель обратился к Густаву Эрие с призывом продолжать в "Guerre sociale" стойкую борьбу. По поводу бомбардировки Суассона он вспоминает прелестные слова моего школьного товарища Андре Галлей (Hallays) об этом "белом, мирном, улыбающемся городе с его башней и остроконечными колокольнями на берегу ленивой реки, в лоне зеленых холмов". Куда девались теперь белизна, улыбка и мир? [445]
Версия главной квартиры относительно нашего поражения оспоривается очень многими офицерами, которые поспешили рассказать парламентским деятелям, что, по их мнению, приказ о наступлении был отдан необдуманно.
Мессими, временно оставивший армию и появившийся в палате депутатов, пришел побеседовать со мной. Его военные впечатления не очень радужны. Он заслужил на поле сражения галуны подполковника и крест ордена Почетного легиона. Очень достойно ведет себя с начала войны. Но он констатирует полный разрыв между офицерами главной квартиры и офицерами-фронтовиками. "Эти господа в главной квартире находятся как бы под стеклянным колпаком, они мало знают о том, что происходит на фронте. Отдают приказы о частичных наступлениях для того, чтобы было чем заполнить сводки. Эти наступления стоят многих жертв и заранее осуждены на неуспех. Существенные результаты будут достигнуты только тогда, когда будет возможно начать генеральное наступление в секторах, выбранных с большой осмотрительностью, со свежими войсками" .
Я сообщил об этом разговоре Мильерану. Он говорит мне, что, хотя Жоффр все еще продолжает считать крайне трудным создание армии для маневренных действий, тем не менее вот уже несколько дней вопрос этот по его приказу изучается. Надо думать, главнокомандующий откажется от мысли включить в полки, находящиеся на фронте, те пятьдесят батальонов, которые мы стараемся теперь сформировать. Как того требуют де Фрейсине, Думер и Мессими, как это считает целесообразным большинство членов правительства, как я сам желал бы, Жоффр, надо думать, решит создать из этих новых батальонов генеральный резерв. В настоящий момент, говорит мне полковник Пенелон, Жоффр еще не вполне примкнул к этой идее, но она его уже не отталкивает. Он взвешивает ее положительные и отрицательные стороны и примет решение только после совершенного ознакомления с вопросом.
Имел длинный разговор с директором авиационного отдела военного министерства генералом Гиршауэром. Сенатор от департамента Мааса Жюль Девелль, зять которого [446] Жак Бреге работает по конструированию аэропланов, и редактор "Matin" Бюно-Варилья, информированный Мишленом, оба говорили мне, что нам грозит опасность быть опереженными Германией в производстве быстроходных аэропланов. Я прошу Гиршауэра осведомить меня о положении вещей. Он сам находит, что главная квартира не уделяет должного внимания вопросу о скоростных полетах. Я сообщаю об этом военному министру, но Мильеран снова укоряет меня, что я помимо него обратился к одному из его сотрудников. Итак, когда я во время войны стремлюсь быть осведомленным о состоянии наших вооружений, министр, в то же время один из моих старейших друзей, хотел бы, чтобы я в этом отношении имел меньше прав, чем любой сенатор или депутат: я, видите ли, не имею права без его предварительного согласия совещаться с начальником отделения. Мне думается, что, если бы мы с Мильераном поменялись ролями, он иначе толковал бы наши обязанности. Но теперь война, и для блага страны я должен мириться со всем.
{38} Бывший военный министр Мессими не мог себе впоследствии простить совершенную им в 1911 г. ошибку, состоявшую в назначении генерала Жоффра начальником генерального штаба, что автоматически делало его главнокомандующим во время войны. У правительства было два кандидата -- Гальени и Жоффр. Чашка весов склонилась в пользу второго, так как он был несколько моложе Гальени. Находясь с конца августа 1914 г. на фронте в качестве боевого офицера, Мессими на собственном опыте испытал совершенную им ошибку. Бездарность и тугодумие Жоффра и введенные им диктаторские порядки на фронте, мертвая рутина, фаворитизм в выдвижении бездарных офицеров на [757] командные посты, устранение от командования всех даровитых офицеров, которые имели несчастье не соглашаться с бессмысленными распоряжениями, возмущали всех кадровых наблюдателей на фронте, в том числе и Мессими. Вот что генерал Гальени записал в свой дневник 15 июня 1915 г. о встрече с Мессими: "Мессими мне сказал: "Когда я думаю о пережитых мною в июле и августе днях и принятых мной в то время решениях, мне кажется, что я не мог бы действовать иначе, если бы мне пришлось начать сызнова. Генеральный штаб доказал полное отсутствие предусмотрительности, а именно: он допустил самую грубую стратегическую ошибку, какую только можно себе представить, сконцентрировав все свои силы на правом фланге и не предусмотрев немецкого наступления через Бельгию и через северную часть Франции. Это до такой степени верно, что когда я подписывал основные документы относительно открытия военных действий, я видел, что почти весь север Франции был отнесен к внутренней зоне, т. е. что он будет вне зоны действий армий. Это объясняет ту легкомысленную оплошность, в результате которой были оставлены немцам такие пункты, как Лилль, Арментиер и др.
Я постоянно упрекаю себя в том, что 28 июля 1911 г. я назначил генералиссимусом генерала Жоффра вместо генерала Гальени. Но в то время я хотел назначить генерала, который мог бы еще долгое время выполнять функции начальника генерального штаба, тогда как Гальени оставалось всего-навсего тридцать три месяца.
Опубликовано 18.09.2023 в 20:36
|
Свободное копирование
