И опять прошли месяцы, прежде чем мне прислали строгую повестку: «Мы приказываем Вам явиться на суд». Как назло, по времени это совпало с нашим с Ириной отпуском. Нам обоим был необходим отдых, мы давно собирались на пару недель уехать и запланировали полет в Канадские Скалистые горы. Там, в районе города Джаспер, изумительно красивые горы и озера. Отдых на природе! Мы были полны предвкушений. Уже куплены билеты и забронированы места в отелях. И вот — на тебе…
Я кинулся звонить Розенцвейгу:
— Тед, нельзя ли перенести время суда?
— Понимаешь, это Федеральный суд, в нем все строже, чем в суде штата, — надо, чтобы ты присутствовал.
— Но как раз в день суда у меня будет середина отпуска. Что, если я не приеду?
— Я знаю судью, он очень строгий и, если ты не явишься, может решить, что наша сторона проиграла процесс.
— Тед, но ведь все это дело того не стоит, чтобы терять отпуск. Нельзя ли принять какое-нибудь компромиссное решение? Ну, договорись о какой-то компенсации…
— Доктор Френкель тоже говорил мне о компенсации, но я не согласен: мы дело выиграем. Однако ты оставь мне все телефоны и факсы — где ты будешь. Если суд перенесут, я тебе позвоню. А если нет — придется приехать.
Вот уж не повезло!.. Тянули-тянули с этим судом почти два года, а тут вдруг «нельзя перенести». Мы с Ириной ломали головы: отменить поездку или все-таки рискнуть полететь? А, может, что-то случится, что отложит этот чертов суд? Тогда мы только зря пробудем в Нью-Йорке. Решили все-таки лететь. Полноценного отдыха не было — все время напряженно ждали: позвонит Тед или не позвонит? Через несколько дней пришел факс: «Владимир, приезжай, суд перенести не удалось». Чертыхаясь, мы поменяли билеты, заплатив за них и за отмену аренды комнат в отеле кучу денег (я поклялся себе, что потребую от юридической фирмы обвинителей компенсации — и потом ее получил).
И вот надо ж было случиться еще одному несчастью: накануне отлета тяжело заболела Ирина — мы катались на водном велосипеде по озеру, и она вдруг потеряла сознание. Причина — высокогорье, жаркое солнце, острое обезвоживание организма. Я не сразу смог понять, что случилось, я даже подумал, что теряю ее. Неужели?! Я склонился над любимым лицом, впивался в него глазами, как, наверное, Христос не впивался взором в оживляемого им Лазаря, я хотел оживить Ирину этим взглядом, звал, гладил, слегка хлопал по щекам. И все время держал руку на пульсе. Ее сердце билось слабо, но все-таки билось. Ирина не отвечала, у нее был плавающий взгляд, какой бывает в состоянии тяжелого мозгового нарушения. На машине «скорой помощи» ее отвезли в местный госпиталь и сразу стали внутривенно вводить лекарства. Через полчаса она открыла глаза — к ней вернулось пока еще помутненное сознание. И одновременно с этими переживаниями я продолжал думать о том, что нам завтра надо лететь в Нью-Йорк. Если она быстро не поправится, я от нее не уеду ни за что. Черт с ним, с их судом, — Ирина мне дороже всего на свете!..
Но совершилось чудо: к концу дня ее выписали, баланс жидкости в организме пришел в норму, Ирина окрепла, и весь следующий день мы провели в двух перелетах.
Свободное копирование
