Его звали Джон, ее — Мадонна, обоим было по тридцать. Они были женаты три года, потом разошлись. Джон работал техником в нью-йоркском филиале фирмы «Мерседес-Бенц». Он был высокий, симпатичный и веселый парень, но хромал — в детстве сломал ногу, катаясь на лыжах, и кости срослись с укорочением на 8 сантиметров. Один из его клиентов был доктор из нашего госпиталя. Заметив, что Джон хромает, он рекомендовал ему обратиться к Френкелю. Вместе с Виктором мы сделали Джону операцию и наложили на ногу илизаровский аппарат. Вот тогда и появилась опять Мадонна, пришла навестить бывшего мужа.
Операция прошла успешно, но еще успешнее развивался роман между бывшими супругами. После выписки из госпиталя Джон приходил для проверки в офис с аппаратом на ноге, и всегда в сопровождении Мадонны. Они вели себя, как юнцы: хихикали и целовались, даже когда я проверял детали аппарата. У нас с Джоном сложились приятельские отношения, а Мадонна всегда мне приятно улыбалась и каждый раз интересовалась:
— Доктор Владимир, когда вы снимете аппарат с его ноги?
Ее как будто это даже больше интересовало, чем самого больного. Но вот полное удлинение ноги было закончено, кость окрепла, аппарат сняли — они были счастливы. На последнем визите в офис Джон и Мадонна радостно сообщили мне, что поженились во второй раз. На этом история могла бы и закончиться, но…
Через три года мы с Виктором получили вызов в федеральный суд Нью-Йорка: Джон и Мадонна подали на нас иск на десять миллионов долларов. Что? Почему? В обвинении, составленном их адвокатом, говорилось, что к Джону мы проявили «преступное непрофессиональное отношение, игнорировали его боли и были халатно невнимательны в течение всего лечения», что теперь он не в состоянии полностью разгибать ногу в колене и вынужден ходить с палочкой, в результате чего потерял работу. За это он требует от нас компенсацию в девять миллионов долларов. В обвинении со стороны Мадонны говорилось, что, когда на ноге Джона был илизаровский аппарат, это лишало ее полноценного удовлетворения от секса с ним. Поэтому она требовала с нас один миллион. Юридическое обснование обвинения — «за лишение полноценного удовлетворения».
Виктор отнесся к вызову в суд насмешливо, у него уже был опыт в таких делах. Но для меня это был первый случай — я удивился, возмутился и даже немного испугался. Сам Джон давно нам не показывался, и мы не знали, что с ним происходит. Я был уверен, что ошибки с нашей стороны не было. Когда мы удлиняли кость, ее ось на 5 градусов сместилась назад. Но это зависело от прежней деформации, с которой он вырос, и не могло сильно повлиять на движения ноги, ее сгибание в колене. Когда мы его видели последний раз, в день второй женитьбы на Мадонне, он практически перестал хромать. За что же ему судить нас? Джон был частный больной Виктора, я нес лишь косвенную ответственность. Как же мог он так поступить, если за все лечение ни на что не жаловался и даже был со мной в теплых отношениях?
Почему Мадонна решила нас судить, я вообще понять не мог. Что значит «преступное лишение полноценного удовлетворения»? И странно и смешно, и даже, я бы сказал, неприлично для женщины выносить эту проблему на суд. Если это и было, то какие доказательства она может представить присяжным? Напрашивались игривые мысли насчет ее сексуальных предпочтений, требований и возможностей. Впрочем, я думаю, чтобы получить миллион, многие американки не постеснялись бы не только обсуждать это, но и показать себя в самом неприглядном виде, в самой беззастенчивой позе — как ежедневно показывают женщин в кино, на телевидении и во всех газетах и журналах (это и сделала Моника Левински, написав за миллион долларов книгу о том, как она занималась оральным сексом с президентом Клинтоном).
Да, но я знал случаи судов над докторами, когда, при всей абсурдности обвинений, их все же признавали виновными и заставляли платить. Что, если Джону с Мадонной присудят десять миллионов? Покроет ли половину этой суммы моя «страховка от ошибок»? Не станут ли с меня еще требовать деньги? Я осторожно спросил Виктора:
— Что ты думаешь об этом?
Он мельком глянул на меня и беспечной скороговоркой ответил:
— Владимир, зачем нам об этом думать? У нас есть контракт с юридической фирмой, которая защищает интересы докторов нашего госпиталя. Пусть наши юристы и думают — мы им за это платим.
— А может суд присяжных присудить им десять миллионов?
— Ты шутишь?! Какие там десять миллионов! Мы что — убили его? Это обычный трюк стороны обвинения, так они стараются запугать обвиняемую сторону. Если их адвокат выигрывает процесс, он получает третью часть. Но эти ничего не получат.
— А что ты думаешь насчет обвинения Мадонны?
— Что я думаю? Если бы мы знали раньше, что она сексуально не удовлетворена, мы с тобой могли бы ей помочь, — вот что я думаю.
— Хорошая идея, Виктор.
— Не просто хорошая идея, а еще одна хорошая идея!
Доводы Виктора меня немного успокоили.
Свободное копирование
