Пятница 16 октября 1914 г.
Я начинаю получать письма с упреками и оскорблениями, большей частью анонимные. Меня обвиняют в трусости, что я оставил Париж из страха, и страх не позволяет мне вернуться. Несомненно, психика моих корреспондентов пострадала от визитов немецких самолетов ("Tauben"), сбрасывавших бомбы на Париж. Но как ни мало эти визиты смутили население Парижа, именно по этой причине мы, правительство и я, должны были бы находиться в Париже, подле него. Теперь уже нельзя утверждать, что наше присутствие в Париже привлечет немцев. В свою очередь медленность военных действий и незначительность наших успехов за последние недели смущают многих, возымевших тотчас после победы на Марне надежду на близкую и окончательную победу. Один из моих старых друзей по адвокатуре, большой мастер в нескольких юмористических словах схватывать моментальное настроение общественного мнения, Жюллемье, пишет Феликсу Декори: "Шансы Жоффра и президента сильно упали, так как у нас ожидали, что Пуанкаре одержит победу над главной квартирой".
Но я все еще не могу вырвать у совета министров в целом согласие вернуться в полном составе. Принято лишь решение, что в ожидании этого постоянно откладываемого момента отдельные министры будут отправляться в Париж, чередуясь друг с другом. Бриану очень не по душе та непопулярность, на которую мы с легким сердцем осуждаем себя, и он вызывается поехать еще раз в Париж. Решено, что он поедет вместе с Альбером Сарро и что они отправятся также к нашим армиям на восточном фронте.
"Телефонные сообщения" главной квартиры так же лаконичны и бессодержательны, как прежде. Мы немного подвинулись вперед близ Биле, перед Сен-Мигиелем и на склонах холма над римским лагерем. Мы очень мало продвинулись под Реймсом, в районе Помпеи, а также между Ланом [306] и Бетюном. Но наряду с этими ничтожными успехами злая судьба принесла нам большое разочарование: немцы двинулись из Гента в Остенде и осели там.
Свободное копирование
