Опубликовано 24 июля 2018 года. Отрывок 263
Я бы легко отдал всю оставшуюся жизнь за то, чтобы на недельку стать Фазилем Искандером, описать Тропу, каждую ее смысловую веточку, каждый листочек и каждую прожилку в нём, каждую жемчужину росы. Удивительный, феерический писатель, единственный в своем роде. Листок за листком описывая крону, он никогда не теряет связи со стволом и корнями, их подземными водами, солнцем над ветвями. Но пока, так уж получилось, читай то, что есть, - преждевременные заметки до востребования. "Над моей Страной Желаний бродят солнечные пятна", - начиналась одна из моих давних песенок. Теперь я второпях мечусь между этими солнечными пятнами, которые высвечивают в памяти то одно, то другое. "И дымятся горизонты сладким дымом ожиданья. У меня в Стране Желаний лишь одно теперь желанье". Давай вернемся на Тропу, там есть о чем еще говорить.
Ходьба - длинноногое чудо дорог.
Солнечное пятно #536. Полкан естественно и красиво щелкает лесные орехи, устроившись на разделочной колоде для дров. Все зачарованно смотрят на него, настолько это естественно и красиво. Все затаили дыхание и дышат неслышно, чтобы не спугнуть Полкановское хрумканье, так похожее на музыку. Никто не понимает, что с нами происходит. Ну, сидит четвероклассник с веселой мордой на бревнышке и грызет орехи. Минут через пять этой ореховой тишины мы начинаем тихонько шевелиться и понемножку ползем к Полкану. Жмурясь от удовольствия, он лезет в свои большие карманы шорт и начинает раздавать нам свои ореховые запасы.
Он щелкает, жует, жмурится и раздаёт. Никто не понимает что происходит, но несомненно, что-то важное, значительное.
Вечером Серый скажет на круговом разборе:
- Сегодня я впервые увидел Полкана. Мы вместе два месяца, но я раньше не знал, что он такой красивый и душа у него красивая. И орехи.
Шумнул по кругу добрый смешок, Полкан порозовел от Серегиного признания, и снова на минуту наступила тишина, как днём, когда Полкан грыз орехи. Лица смягчились.
- А где ты столько фундука набрал? - спросил я.
- В разведке. Мне ходьба нравится.
- И орехи, - добавил Юнга Дудочкин.
- Полкан, - тихо позвал Серый. - Я с тобой в разведку пойду.
- И я, - проглотил комок Полкан.
Сидя на сиделке рядом, они положили друг другу руки на плечи и, не глядя друг на друга, стали смотреть на сигнальный огонек костра. Возникла пауза, но никто никуда не торопился, все задумались о чём-то, чему нет названия, но его на Тропе много.
Я взвёл затвор висевшего на груди "Зенита", и Серый с Полканом навсегда остались сидеть на бревнышке и глядя на огонек костра.
Фотоархив Тропы погиб в 2005 году почти весь. Эмульсию с тысяч пленок смыло ливневыми потоками. Погиб и этот негатив, черно-белый, объектив "Гелиос-40", пленка "Свема" 32 единицы. Осталось немного.
Когда вдруг центром мироздания и его высшей гармонией становится пацан, грызущий орехи на бревнышке, миры и люди получают новые измерения и новые масштабы. Я не умею рассказать об этом понятно - тропяные поймут. Те кто не забыл себя.
"Огонь костерка и вода родника,
Скупое нещадное время.
И то, что не названо словом пока,
Но властно над каждым и всеми".
(В. Ланцберг)
Это одна из важнейших и точнейших тропяных песен. Именно тропяных, о Тропе, на Тропе, с Тропы, на Тропу. Называется "Костер у подножья Зеленой Горы".
Если ты помнишь свои добрые поступки - сомневайся в своей доброте. Жизнь вспоминается как непрерывный поиск оптимальных решений и их исполнение. Все остальное - рефлексия на происходящие события. А если учесть, что большая часть жизни человека и вселенной происходит за пределами человеческого восприятия, то и вовсе остается немного - ехал, летел, рулил. Не проходил мимо. Смотрел, но не видел, слушал, но не слышал, делал, но не сделал. Если поднатужиться и попробовать составить список добрых дел, - несколько пунктов, возможно, наберется, но заниматься этим неприятно, да и бесполезно: уже при перечислении в списке такие дела перестанут быть добрыми.
Жизнь произошла как работа по лечению и реабилитации пострадавших от жизни, это - работа, а не "добрые поступки". Но грусть о страданиях вселенной, в каждой травинке, влекущей себя к высшей жизни и встречающей самые суровые испытания на этом пути, не может быть злой. Так что моё доброе дело - это моя грусть. Здесь надо бы поставить смайлик с запятой вместо второго глаза.
Если кто-то искал меня в последние 10-12 лет и не нашел (тропяные), - простите меня, я не знал, что меня ищете. Я уходил от банды Скоробогатченко.
Сегодня 04 февраля 2017 года.
...11 февраля 2017. Не пишется. Записки (заметки) были не системными не потому, что я не понимаю систему написания, а потому что никогда не существовали системно у меня внутри. Метафизика соседствует с акустикой, музыка с космогонией. Как оно живет внутри - так и написал, не раскладывая по полочкам. Кому-то будет важнее именно так. Это было свободное потоковое письмо, где я редко прерывался, а если прерывался, но не мог уже продолжить с точки паузы, следующий фрагмент текста был по-другому и о другом. Я торопился сказать вам, что задачи, которые стоят перед страной, перед мировым сообществом, - не военные и не политические. Это педагогические задачи, включая то, что вызывает военную силовую реакцию. Задачи эти решаемы; надеюсь, что я подсказал немного на эту тему. Это - картина моего мира, но это картина мира. Такая же, но всегда другая, она существует у каждого, живущего на Земле.
В потоковом тексте могут содержаться фактические ошибки. Например, где-то я неправильно назвал Иванова, автора "Детки". Память требует исправить, но перечитать и найти место ошибки не могу - не вижу. Ничего не могу перечитать и исправить. Да и где оно всё - не знаю.
<...> Что касается осознания собственной глупости, то для этого все-таки надо иметь толику ума.
<...> Протоплазма воцарилась везде, в том числе внутри людей.
Нормально быть порядочным, обязательным, вежливым, точным, соблюдать всё это "по умолчанию", но все такие люди, я жил среди них всю жизнь, куда-то подевались. Осталась протоплазма и ее попса во всём. Мурло может завоевать и покорить мир только силой, это оно и делает. <...>
Ночью понял, что нигде не прописал подготовку и проведение типового двухдневного спортивно-туристского слета с полным для него набором соревнований. Запомнил, напишу, так же, как и про одно-, двухдневные походы со школьниками (не пикники) - с маршрутом и полным разворотом спортивной части туризма. Через такие простейшие дела люди начинают ходить, чувствуют особость пешей ходьбы в познании мира и себя и уже никогда не дадут подменить живое познание монитором или виртуальными бутафорскими репродукциями. Дорогу осилит идущий, а не потеющий сидя с мышкой в кулаке, и не тот, которого везут "посмотрите налево - посмотрите направо". Как можно любить Родину, если ее нет у тебя под ногами?
Слетов, соревнований и походов я провел сотни, а то и тысячи, не считал. Какой-то опыт есть. Без пешеходного туризма страну не узнаешь и не поймешь. Важна и низкая степень комфортности снаряжения, а то вывози свой дом на природу и отмечайся. Нет, надо все прочувствовать, а комфорт организовать из подручных средств малыми затратами. В этом и есть спортивный элемент спортивного туризма. Еще полно в стране заповедных мест, куда трактор не дотянет ваш вагончик с цивилизацией, туда можно придти только пешком, неся груз на себе. Там праздничный первозданный мир, еще не иссеченный колеями дорог. Там - Тропа. Там заросшая узкоколейка, по которой давно ничего не ездит. Пойдёшь?
Нет, не надо "все как один". Ты - один. Пойдешь? Любой ответ - нормальный.
Опыт личного преодоления бесценен, заменить его нечем.
Помню, под Уриелем, Власика сковал ужас, он ухватил меня за руку и смотрел в глаза не отрываясь.
- Что ты, малыш? - спросил я уверенно.
- Юрка... Как страшно, если бы я сюда не пошел и ничего этого не видел...
В траве среди стрекота кузнечиков лежали почти вековые останки узкоколеечного паровоза. Что переживал Власик, вживаясь в ржавые железяки на обочине заброшенной узкоколейки? Эти кадры есть в конце тропяного ролика "Тра-та-та, тру-ту-ту". Ровно эти. На тропяных роликах много чего есть, если смотреть и видеть. Узкоколейные паровозы ушли давно, в 50-60-х годах прошлого века их сменили тепловозы серии "ТУ" и "ТУ-2", а позже - всякие гибриды тепловозов с пассажирскими кабинами. Это ролик "Матрица".
Расслышать душу узкоколеечного паровоза, склонившись над его останками, промытыми снегами, дождем и ветром, подернутыми травой, услышать гул зековской толпы на лесоповале или прокладке рельсов, съездить в поселок Шпалорез, где нарезали шпалы для узкоколеек, - это ли не живая история? Нельзя лишать нас живой истории и пешей географии. Она важна в 10-12 лет, когда свой микромир, в котором родился и вырос, ты начинаешь масштабировать, сопоставлять со страной и планетой. В 10 лет в свалившейся вдруг фантасмагории масштабов, начинаешь различать себя в стране и в мире. Гражданином чаще всего становятся в этом возрасте, остальное - добавочные штрихи к обретенному масштабу.
Обращение "малыш" на Тропе крайне редко. Если кто-то охвачен ужасом, не важно каким, - он всегда "малыш", и помощь в этот момент ему нужна отеческая, а не педагогическая, есть разница. "Малыш" - это отрицание всякого масштаба перед тем, как принять новый. А ужас возможной потери вообще дорогого стоит, если на всём этом понадобится развешивать ценники.
Какая-то очень старая улитка давно впечаталась в ржавую поверхность лежащего паровозного котла и осталась там навсегда. Что она рассказала Власику? Про неистовое торжество паровозного движения, которое ты увидишь и в беготне на четвереньках по альпийскому лугу? Или о том, что все имеет свой конец, каким бы ни было живым?
Нельзя предположения облекать в слова, это может вдруг сбить с главной ноты - ноты любви. "То, что не названо словом пока, но властно над каждым и всеми".
(2017)
(с) Юрий Устинов
Свободное копирование
