Проснулись мы от тишины т.к. исчез, ставший уже привычный перестук вагонных сцепок и сразу поняли, что где – то стоим, на какой – то станции, а не на разъезде, так как послышались голоса идущих людей, а в основном один командный голос, говорящий кому - то, тоном приказа:
- Проверяйте все вагоны, особенно с неплотно закрытыми дверьми, всех обнаруженных в вагонах задерживать и в комендатуру, при попытке к бегству - стрелять, но в ноги.
Щиты в вагоне были уложены первый слой их, потом плашмя слой и не доходили до потолка вагона, где – то около 500 - 600 миллиметров, то - есть до окна.
Так как мы лежали в нише между щитами, да еще закрылись одним щитом, то нас совсем не было видно, для проверяющих вагона.
В общем, нам двоим, повезло, и нас не заметили. Слышно было, как кто -то открывал дверь вагона, потом залазил на штабель щитов и крикнув кому -то:
- Тут никого нет, - и снова задвигали дверь вагона.
У нас были основания бояться обнаружения охраной их комендатуры, так как за проезд в товарных вагонах был указ, сажать в тюрьму до 2- 3 лет, а это нам совершенно не улыбалось.
Еще с полчаса, пока стоял состав, на этой станции, мы лежали без разговоров, чтобы случайно не привлечь к себе внимания людей, проходящих мимо вагона.
Но вот снова длинный гудок паровоза, рывок сцепок и мы в пути. Вот теперь мы с ним разговорились, так как все проверки выдержали, да еще съели вместе мою булку хлеба пополам.
Он ехал налегке и как сказал мне, уже вторые сутки без еды, даже и пить не хотелось, говорил этот паренек:
«Я еду из Старого Оскола, родителей, сестер и братьев у меня нет. Отца где – то в начале войны взяли в армию и от него ни слуху, ни духу не было, а мама заболела что - то и умерла в этом году весной.
Учился я в седьмом классе, но бросил учебу и поступил работать в местный ОСВОД (общество спасения на водах).
Речушка у нас хотя и не большая - Оскол, но все же бывают ребятишки, да и взрослые подпитые в ней тонут.
Так вот я и жил там и работал - дежурил на лодке, где купаются жители, а тут слышим слух идет, что немцы уже близко подходят к городу.
У нас в городе склады большие с продовольствиями для воинских частей, как говорили Государственный резерв что ли, т ак вот их, то есть продукты там не успели увести почему - то и населению не стали раздавать, а обливали керосином, соляркой и поджигали.
Горели там крупы, сахар, взрывались консервы с мясом и рыбой, а взять было нельзя, охрана к складам никого не пускала, а если кто пробовал, то стреляли на месте.
Да еще приговаривали, это он для немцев спасти продукты старался, как будто бы никто не видел, что мы многие с голоду уже подпухать стали.
Мои сослуживцы из ОСВОДА, кто в армию ушел, то есть их мобилизовали, а один из старичков поехал в Саратов, он туда направление получил и меня сразу звал, да только мне не хотелось бросать свои места, да и не думал я почему – то, что немцы займут Старый Оскол.
Так и остался пока у родственников. Но, вот действительно уже многие начали в панике бежать из города, тут и я подумал, что и мне следует отсюда драпать.
Вспомнил я о том старичке, что уехал в Саратов, да недолго думая, сел на крышу поезда, как многие и вот еду уже два дня.
Я еще в Кирсанове узнал, что этот состав на Саратов, вот и забрался сюда в вагон, вот так вот и еду».
Он немного помолчал и добавил:
- Да, спасибо тебе за хлеб, ну прямо кишки уже ссохлись, как пожрать охота было.
А у тебя, - он обратился ко мне, - в Саратове, что родственники, знакомые есть, или ты там работаешь?
- Да нет никого у меня там, я сам из Сибири, ездил вот в командировку, да не доехал.
Вот сейчас и возвращаюсь обратно, а какой дорогой мне все равно.
- Ну, так давай пойдем со мной, найдем ОСВОД, где мой знакомый работает, а там дальше видно будет, как тебе добираться.
Я конечно согласился с его доводами, так как все равно мне нужно было в Саратове получить хлеб, кончился август месяц 1942 года.
Продать пару булок, деньги то у меня вышли, а каждая булка хлеба тянула за сто с лишним рублей, ну словом деньги были нужны везде и всюду.
Что - то в 9 - 10 мы прибыли в Саратов и конечно не на первый или второй путь, а загнали наш товарняк где - то на 4 - 5 путь.
Вот с лязгом сцепок и буферов состав остановился. Мы не стали сразу открывать дверь и выпрыгивать из вагона, так как уже знали, что милиция, комендатура дежурила на путях и ожидала каждый прибывающий товарняк - вылавливали таких как мы, бесплатных пассажиров, чтобы судить по указу.
Но и мы были не лыком шиты, тихонько сидя в нашей нише, прислушиваемся к разным голосам и помалкиваем - знаем, что куда – то дальше наш состав не скоро погонят, а простоит он 2 - 3 часа, а может быть и расформируют его.
Так прошло с полчаса, вот теперь явно, что все проверяющие ушли, так как считали, что если кто и ехал в товарнике, то верняком бы уже выскочил, а мы бы его тут голубчика и сцапали.
Но и мы, как я уже сказал не лапти. Тихонько отодвинув дверь на щель, чтобы только пролезть, мы одним глазом посмотрев вправо и влево, бесшумно выскользнули из вагона, сразу же нырнув под первый, затем второй состав.
Пройдя 15 - 20 метров еще, под два состава стоящих на путях, и вот мы теперь, как обычные обыватели и пассажиры идем по привокзальному перрону.
Идти надо нам до конца всех построек вокзала, так как через вокзал нам хода нет - у нас нет билета на поезд и нет перронного билета, дающего право выхода на перрон вокзала.
Раньше, как ты помнишь, были такие - перронные билеты по 50 копеек, а без него ты заяц и подлежишь или штрафу или тюремному заключению.
Миновав последние постройки станции, а за ними будка стрелочника. Мы спустились с насыпи и идем по улице города Саратова.
Свободное копирование
