Почему я не стал генералом! - 246

Почему я не стал Генералом! - 6 глава - 1

 Глава - 1

 Наконец – то пришел местный поезд Поворино – Борисоглебск, и я отправился на нем в город Борисоглебск.

 Стоя у окна вагона и проезжая мимо разрушенных складов элеватора я увидел, что на территории его горит - горьким дымом зерно, и удивился, что его никто не спасает.

 Стоящий рядом со мной пожилой пассажир, тоже глядя на это горестно, сказал:

 - Горит хлебушка - то и никто не может его взять, и сами не спасают…..

 Я, спросил:

 - А, почему?

 – Да вот оцепили войска и не дают брать зерно населению для питания, говорят есть приказ - ничего не оставлять немцам, вот и горит.

 А нам жрать нечего, а не возьмешь, да и сами не спасают его, нет сил и вагонов.

 - Идиотство, - сказал я, - ну пусть бы брали его наше население все равно же сгорит.

 Немцы еще где, да и будут ли здесь, неизвестно, а зерно нужно спасать или раздавать населению.

 – Нельзя, - сказал он. Нам говорят: «Вот придут немцы и если мы вам разрешим его брать, то вы потом его все равно им отдадите, а этого допустить нельзя».

 - Так ведь мы голодаем? – отвечаем мы.

 - А, вы уходите в тыл, - нам отвечают, - там сейчас везде люди нужны. Вы, что немцев ждете?

 Вот и крыть нам нечем, так и горит он хлебушка наш, понапрасну.

 Я курил и думал, что все же такой приказ идиотский, пусть бы население брало ведь ясно, что все не смогут в случае чего убежать в тыл.

 Да и гонят же пустой порожняк вагонов в тыл, а чтобы загружать его тем же населением, но приказ есть приказ и зерно горит…

 Борисоглебск – город, названный в честь князей Бориса и Глеба, убитых Святополком-Окаянным, когда - то в далекие, далекие времена.

 Город, как город с редкими двух этажными и тем более трехэтажными домами, все больше домики из самана, рубленые, каменные, насыпные – одноэтажные.

 Правда центральная улица - площадь мощенная булыжным камнем, а остальные улицы - грунтовые дороги.

 Городские улицы напоминают крупное село с садами и огородами, но в городе чувствуется какая – то суета, какая – то озабоченность людей.

 Собственно говоря это и немудрено понять, так как по слухам фронт проходит где то в 70 - 100 километрах от города.

 Вот я зашел на мелькомбинат в отдел кадров, вижу там, в отделе что - то упаковывают, рвут какие – то бумаги. Я спросил начальника кадров:

 - Не нужны ли им механики? Он удивленно посмотрел на меня, да и говорит:

 - Вы, что с луны свалились? Мы тут готовимся к возможной эвакуации, а Вы на работу хотите устраиваться, - и усмехнулся, да так двусмысленно с подозрением глядя на меня.

 - Ну раз так – то, конечно Вам не до приема на работу, - сказал я и быстренько ушел.

 Так как вижу, он в чем - то подозревать стал меня, мол не шпион ли я?

 А зачем мне лишнее выяснения? Так сказать, - прошвырнувшись еще немного по городу, я вновь на вокзале и вот опять в пригородном поезде еду в сторону Поворино.

 Опять иду в столовую вокзала, а там народу, ну пушкой не пробьешь.

 Подсказали мне, что на другой стороне станции, в вагона – ремонтном пункте есть тоже столовая и вот я там.

 Захожу и там народу полно, но вот вижу, что за одним столиком сидит только один человек, а рядом с ним два свободных места и никто их не занимает, хотя за другими столами люди ждут, когда место освободится.

 Я не стал задумываться - почему это так и подойдя к этому одиноко сидящему человеку спросил:

 - У Вас тут место свободно?

 Он кивнул головой и добавил, - свободно, а сам продолжал хлебать ложкой из глиняной чашки суп - бурдамагу из отрубей.

 Я оглядел его – вижу у него левая рука на перевязке с бинтом, сквозь бинт видно темное пятно запекшейся крови, сам он одет немного странно - гимнастерка солдатская, а брюки черные гражданские.

 Не удержавшись, я спросил его:

 - Ты, что оттуда?

 Он нехотя ответил, а откуда еще в таком виде могут быть? Я опять задал вопрос ему, - а далеко нет, идут бои?

 В это время к столу подошел какой - то тоже в полувоенной форме человек и сел на третий свободный стул.

 Я только мельком взглянул на него и продолжал, что - то спрашивать, обедавшего, а тот отвечал как - то неопределенно.

 Расспрашивая его, чувствую, что вновь подошедший человек упорно смотрит на меня.

 Я невольно взглянул на него и задержался на нем глазами, передо мной сидит мужчина, ну старше меня лет на 5 - 7 в военной гимнастерке, но поверх ее, гражданский обычный пиджак.

 Вот он спросил меня:

 - Ваши документы?

 Я поглядел на него, сказал: - а Вы кто такой, Ваши документы?

 Он молча, расстегнул карман на гимнастерке и протянул мне удостоверение личности, где было сказано, что он является старшим лейтенантом отдела НКВД.

 Взяв свое удостоверение, он положил его в карман и вопросительно посмотрел на меня.

 Мне ничего не оставалось сделать, как достать свои документы и предъявить ему.

 Вот он прочитал паспорт, командировочное удостоверение и вместо того чтобы обратно отдать их мне, положил их в свой внутренний карман пиджака, со словами обращаясь к сидящему с перевязкой соседу.

 - Ну, что поел? Тогда пошли….

 - Как пошли? А, мои документы, - спросил я.

 - И, Вы с нами пойдете, тут не далеко.

 Откровенно говоря, я хотя и не чувствовал за собой какой либо вины, но как - то растерялся и занервничал.

Вот мы все трое идем через железнодорожный пути, впереди тот с перевязанной рукой, потом я, а за мной старший лейтенант.

 Тут он спросил у меня:

 - У, Вас закурить есть?

 - Есть конечно, - я остановился, достал из кармана свернутую газету и кисет с табаком - самосадом, оторвав себе на цигарку и ему стал сыпать табак в бумагу.

 А у самого вижу руки трясутся и он, конечно это заметил, но не подал вида, что видит мою растерянность.

 Закурили, я еще раз спросил, - а далеко идти?

 - Да нет, вон до того дома, - и он указал на небольшой дом, с глухой оградой, метров за 150 - 200 от нас, стоящей на другой стороне железнодорожных путей.

 Итак мы один за другим, всходим на крыльцо дома, открываем дверь и заходим сразу в довольно большую комнату дежурного по линейному отделению НКВД.

 - Садитесь пока, - сказал шедший с нами старшой, а сам в одну из боковых дверей.

 Сели на лавку стоящую у стены комнаты и я стал оглядывать обстановку.

 Прямо перед нами сидящими - дверь, куда ушел старший лейтенант, слева такая же лавка, на которой сидят, как видно такие как и мы задержанные для выяснения, человек 5 - 6 мужчин, одетых по разному; в гражданской и военной одежде.

 Тут – же рядом с дверью отгороженный бордюром за столом сидит дежурный, поглядывая на всех нас.

 Справа, около двери, в которую мы зашли, сидят по бокам ее, двое солдат один с винтовкой, а второй с наганом и глядят только на нас задержанных.

 Следят за каждым нашим движением, причем у одного винтовка на коленях, а рука на спусковом крючке и у другого тоже наган в руке и палец на спуске.

 Уж слишком все выглядит грозно для нас. Все сидящие сидят, молчат, да об этом сразу предупредил и дежурный, чтобы все сидели и не переговаривались.

 Прошло не более 5 минут, как вдруг раздался голос из коридора, куда ушел старший лейтенант:

 - Долгирев - пройдите сюда, за ним эти же слова повторил и дежурный - Долгирев пройдите…

 Я переспросил его, - а куда пройти то?

 - По коридору последняя дверь, налево, - сказал он.

 Иду по коридору, в котором направо и налево двери в кабинеты, прошел метров 15 – 18.

 Вот слева и последняя дверь, обитая черной клеенкой, открываю дверь и захожу со словами: - Разрешите?

 Прямо в углу стоит письменный, двух тумбовый стол, за ним затянутый портупеей мужчина в форме НКВД с двумя шпалами - майор.

 На мое слово – разрешите, кивает головой и показывает рукой мне в противоположный угол, где одиноко стоит обычная, видавшая виды деревянная табуретка - со словами садитесь туда.

 Сел я на эту табуретку, а майор за столом в 5 - 6 метрах от меня, в противоположном углу, ему где - то лет 38 - 40.

 Вижу, разглядывает мои документы и вдруг вопрос?

 – Фамилия? Я, промолчал. Он тогда взглянул на меня и снова.

 - Ваше фамилия? Я, видя, что он держит в руке мой паспорт, ответил ему:

 - В моем паспорте написано моя фамилия, и имя и отчество и год рождения.

 Он оторвав взгляд от паспорта, опять повысив голос, сказал:

 - Я, Вас спрашиваю, фамилия?

 - Неужели Вы думаете, что если эти мои документы не мои, так я бы не выучил их наизусть?

 – Вы обязаны отвечать, а не пререкаться.

 - А Вы, что думаете, я это не я что ли? Да вот у меня есть и дополнительные документы и фотографии, подтверждающие кто я такой.

 Я встал с табуретки и двигаюсь к его столу, одновременно достаю еще кое какие справки и фотографии, а он мне в ответ, - сидите, сидите, - я уже у его стола и положил перед ним дополнительные бумаги.

 Он опять отправляет меня к табуретке, - мол, идите туда, садитесь, а я упрямо стою и кладу ему на стол фотографию одну, за одной.

 - Ну, ладно, возьмите свои документы, он подал мне их. Все, можете быть свободным.

 А, я стою перед его столом ему и говорю:

 - А, Вы не поможете мне доехать в Урюпинск? Там у меня тесть живет и мне хотелось бы его попутно увидеть?

 – Нет я Вам ни в чем этом помочь не могу, туда сейчас нужен отдельный пропуск.

 – Да жаль, конечно, - ответил я, - ну тогда до свидания, но он промолчал.

 А я повернувшись к двери пошел снова в коридор, затем в комнату дежурного.

 Зайдя в дежурку, я взглянул на него и сказал ему:

 - До свидания, он тоже промолчал, и вот я уже на улице.

 Выйдя из НКВД, я все же подумал, и как это они меня выпустили?

 Пропуска мне тот майор не дал, при мне никуда не звонил, сказал, идите и все. Никто меня больше не задержал?

 Наверное у него, какая ни - будь, тайная кнопка есть - звонок, когда можно кого выпустить, а когда нет.

 Ну так или иначе, а я иду опять в столовую, но уже на станцию. Пообедал – бурдомагой из отрубей, так же по карточке получил свой хлеб, одну килограммовую булку - кирпич, ржаного с отрубями хлеба, да и съел половину сразу же.

 После «вкусного ресторана - забегаловского обеда из баланды, оставшийся хлеб разместил в карманы кителя.

 Только вышел на перрон, смотрю мне навстречу тот парень, вместе с которым меня забирали для выяснения в НКВД.

 Подошли мы друг к другу, как друзья по несчастью, я ему и говорю:

 - Тебя, что тоже быстро выпустили?

 - Да, я у них уже два раза был, кроме того, что с тобой вместе нас водили.

 Да, только заведут, так сразу и выпускают, - ответил он.

 - А, в чем дело? Почему забирают – то, - спросил я.

 - Да, сказал, там один из их них, что якобы вчера во время бомбежки станции, Фрицы высадили на поле десант, своих.

 И вроде бы обнаружили шесть парашютистов, вот и ведут сейчас почти повальную проверку, ищут их.

 Может быть, подумал я, черт их знает, правда это или нет.

 Во всяком случае, слух о предстоящей бомбежке Поворино оказался верен, час в час, на своей шкуре уже проверено.

 В отношении десанта, возможно, это так и было. Поболтали мы немного с ним и разошлись, он в какую - то деревню к родственникам, а я ждать какого - либо товарняка, в сторону станции Ярыженской.

 Прошелся по перрону станции, да и сел у забора в конце перрона, сел да и высидел….

 Подходит ко мне опять какой – то полувоенной форме и спрашивает:

 - Ты, что здесь сидишь?

 - Сижу, вот поджидаю, не будет ли какого поезда в сторону Сталинграда…

 - А, зачем тебе туда, документы есть?

 – Конечно, - ответил я.

 – А, ну покажи.

 – Пожалуйста, да только предъявите вначале свои.

 – Смотри, - и он достал тоже удостоверение капитана НКВД, развернул его, но в руки мои мне не дал.

 – А вот мои смотрите.

 - Придется тебе пройти со мной, - сказал он и также как старший лейтенант положил мой паспорт себе в карман.

 – Да я уже был у вас, - проходил вашу проверку.

 – Ничего, ничего еще раз прогуляемся, а там посмотрим.

 И пришлось еще раз топать до станционного железнодорожного НКВД.

 Опять я в дежурной комнате, но не успел толком оглядеться, как дежурный обращаясь ко мне говорит:

 - Долгирев возьмите Ваши документы и можете идти.

 На этот раз я проворчал, а зачем приглашали? Но, он промолчал, и я ушел опять на станцию.