Почему я не стал генералом! - 240

Почему я не стал Генералом! - 5 глава - 19

  Глава - 19

 Побрел и я, как уже писал в сторону Алексиково, думал, что теперь для восстановления движения надо не менее двух суток.

 Между прочих хождение по шпалам оказалось муторным делом, да еще, когда стемнело, так как интервал между шпалами не совпадал с твоими шагами.

 Порой даже приходилось, как - бы оступаться, не попадая ногой с одной шпалы на другую идти, становилось трудней, чем днем.

 Иду, а кругом тишина, лишь изредка, пискнет в прилегающих к пути, какой – либо зверек или испуганные чем пичужка.

 Остановишься, сядешь на рельс, скрутишь самокрутку, затянешься, ее горько - сладким табачным дымом, посмотришь на небо, где холодным цветом поблескивают тысячи звезд.

 И думаешь какой - же ты маленький, какой ты ничтожный человечишка, а сколько горя, ран ты наносишь не только себе подобным, но и окружающему тебе миру, и ради чего? Ради своего Я!

 Считая каждый себя, что он умнее, он хитрее, он и только он знает истину, как надо жить остальным.

 Только ему должны покоряться все и с жадностью ловить каждое его слова, повторяя его и расхватывая на все лады внешне, а сам в глубине себя, знает, что это по - моему не так.

 Но страх и инстинкт самосохранения говорит, молчи, молчи, а то тебе худо будет, делай вид, что ты лопух и хлопай, хлопай в ладошки.

 Гляди, авось и тебе жирный кусок обедом перепадет с его стола.

 Идя по шпалам, время от времени спотыкаясь об них, я вдруг увидел где - то далеко впереди себя движущийся мне на встречу огонек.

 Он как бы раскачивался и периодически мигал два раза, а потом опять светил прямо и опять миг, миг, что - то напоминающее азбуку Морзе - точка, точка и длинное тире.

 Я и светящийся огонек как - бы приближались друг к другу, но вот через некоторый промежуток времени, мне стало ясно, что кто - то идет мне навстречу с обычным железнодорожным фонарем.

 Наконец – то показался силуэт человека, с сумкой через плечо, в которой торчал какой - то тонкий предмет, вроде ствола ружья.

 Подойдя вплотную, я остановился, понял, что передо мной путевой обходчик, который, как и положено ему обходит свой участок дороги.

 Стало понятно и мигание его фонаря, он поворачивал его, осматривая стыки рельс, а я думал, что это за сигналы такие, когда вдали заметил свет его фонаря.

 Сняв с плеча брезентовую сумку, он опустил ее на рельс, я взглянул на нее и увидел в ней длинный ключ для завинчивания гаек, а мне в темноте ружье померещилось.

 Вот мы сидим на рельсах, скручиваем самокрутки, закуриваем и я спрашиваю его:

 - Далеко до станции?

 - Далеко, еще верст 15 – 16, - ответил он, безразличным голосом и продолжал, молча курить, ничего не спрашивая у меня.

 - А, Вы, что обходчик?

 - Да.

 - А далеко Ваш домик?

 - Да нет недалече, версты три пройдете, там и стоит моя будка

 Разговор наш никак не налаживался, обходчик, а это был пожилой лет 60 с лишним, суховатый, не большого роста старичок, предпочитал отмалчиваться.

 Я спросил его:

 - А Вы не боитесь ночью идти?

 - А, чего мне бояться?

 - А, вдруг я немец? Вы даже и не спросили, кто я и куда иду?

 - Может и немец, мне почем знать, а куда идешь так ты сам знаешь, мне это знать не к чему.

 - Нет, конечно я свой, иду в Алексиково, - ответил я.

 А он опять в ответ: - Может и так, сейчас все куда – то идут, едут, кто их разберет.

 - А Вы не боитесь, что сюда скоро немцы придут?

 - Может и придут, а чего мне их бояться? Обходчики при каждой власти нужны, я не начальник, не партийный, что они мне сделают?

 Мне со старухой некуда бежать, да и незачем, все наше богатство - казенная будка, да огородишко с козой при нем.

 А если умирать придется, так такова планида, мы свое уже отживаем.

 - Да, - протянул я, мы помолчали, докурили свои цигарки. Мой собеседник кряхтя поднялся, одел сумку опять на плечо, и взяв в руку фонарь, сказав мне:

 – Прощавайте, - и двинулся дальше в противоположную сторону.

 Я поглядел ему в след, на его небольшую сгорбленную старческую тень удаляющееся от меня, и подумал, а действительно, куда ему бежать? А, что он не разговорчив, так сейчас кто я для него?

 Так молодой, неизвестный, можно подумать, что и действительно какой - либо шпион. Вот он отделывался от меня ничего не значащими словами.

 Будку этого обходчика я прошел мимо, в ней так и чудилась мне его старушка, сидящая на ступеньках крыльца, подпиравшая одной рукой голову и ожидавшая своего деда, ушедшего с обходом.

 Было часов 10 - 11 вечера. Рядом с железнодорожными путями, по которым я шел, появилась довольно, торная тропа, свернул на нее, и сразу стало идти легче.

 Вот она повернула влево, несколько отойдя от полотна дороги и пошла параллельно ей в 20 - 25 метрах.

 Меня это устраивало, и я еще бодрее зашагал по ней. Вдруг из прилегающего к тропе мелкого кустарника раздался предостерегающий хрипящий - рычащий звук, какого – то зверька, типа хорька.

 Я сделал довольно неуверенный шаг вперед, раздраженное рычание зверька усилилось и он как - бы тоже наступал на меня.

 Я остановился, рычанье продолжалось глуше, но стоило мне только сделать, как бы движение вперед он зарычал еще сильнее, не уступая дорогу мне.

 Я опять замер и опять его рычанье перешло в глухой, угрожающий рокот.

 Подумав, несколько секунд и не видя того, кто так отчаянно защищает тропу, я сделал несколько шагов назад, свернул с тропы, обойдя кусты, где находился мой неприятель, и вновь выйдя на тропу, зашагал дальше.

 Когда я обходил его территорию, он только угрожающе шипел, а потом замолк, как видно рад был, что прогнал своего врага

. Да и я все же побаивался, черт - те знает, что это за зверь, вцепится зубами в ногу, а то еще прыгнет на меня в темноте, мне его самого и его действия были не видны.

 Ясно, что это не рысь и не волк, а кто? Кто так яростно защищал свою территорию, неизвестно.

 Пройдя еще около 2 – 3 километров, меня остановил голос человека, крикнувшего мне из кустов:

 - Стой, кто идет?

 - Свои, прохожий, - ответил я.

 - Знаем мы этих своих, а ну не шевелись, а то стрелять буду.

 Я остановился, ожидая, что же дальше будет. Слышу по шуршанию травы и кустов, что этот человек заходит мне за спину и опять команда:

 - Не оборачивайся, иди вперед.

 Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться словам команды. Пройдя 50 - 60 метров, я не оборачиваясь, не останавливаясь, спросил своего конвоира, идущего сзади:

 - И долго так идти?

 - Иди, иди, я скажу когда надо будет.

 По его голосу, я чувствую мой страж не молодой, а уже в солидном возрасте. Сам, я стараюсь идти ровно, не болтаясь со стороны в сторону и не оступиться, черт его знает еще где - либо оступишься на тропе, а он подумает, что я или бежать собрался или на него напасть, да и пальнет мне в спину из своего драндулета.

 Хотя и в потемках, а какой – то предмет в его руках я еще сразу различил, когда он обходил меня.

 Но идти пришлось уже не долго, вот впереди меня показались какие - то строения, и мелькнул слабый свет в каком - то окне.

 - Сворачивай направо, - раздался голос моего конвоира, я повернул.

 - А, теперяча, иди на свет в окне.

 Вот подошли к дому из окна, которого виден был тусклый свет керосиновой лампы, подошли к двери.

 – Открывай дверь и заходи, - говорят мне сзади.

 Но, не успел я взяться за ручку двери, как ее кто - то открыл и уступил мне дорогу.

 Вижу пожилого мужчину, который пропуская меня вперед в комнату, глядит мимо меня, обращаясь, к моему конвоиру говорит:

 - А, дед Тарас? Ты кого это ко мне привел?

 - Да вот, прет какой - то прямо на ферму, я сперва подумал, кто -либо наш со станции, смотрю нет, обличьем не наш, ну и взял его под караул, для выяснения кто таков, куда ночью прет.

 - Проходите, - сказал мне хозяин дома. Я, зашел в комнату, где над столом горела 10 линейная керосиновая лампа, тут же за ним сидела полная, пожилая женщина, довольна миловидная и с любопытством разглядывала меня.

 - Садитесь, пригласил меня, как видно муж ее и хозяин дома.

 С удовольствием сел на табуретку, оглядел мельком комнату, стол, на котором стояла дымящая отваренная картошка, яйца и молоко в глиняной кринке.

 Я перевел свой взгляд на хозяина дома, а потом на своего конвоира.

 Точно, как и я предполагал, им оказался небольшого росточка дед, одетый в армейские сапоги, телогрейку, а на голове старая еще дореволюционная казачья фуражка.

 Дед был сухой с быстрыми, как щупающими глазами, лицо, обросшее реденькой бородой с усами, ну совсем как дед Щукарь из книги «Поднятая целина».

 Только в руках его не кнут, не палка, а самая настоящая берданка, которую он сжимал обеими руками, с каким – то подозрением глядя на меня.

 Хозяин дома, в который он привел меня, выглядел моложе, более уравновешенным, он просто оглядел меня, изучающим взглядом, с ног до головы и спросил:

 - Документы у Вас есть?

 - Конечно, как это в наше время можно ходить без документов.

 Я расстегнул две верхние пуговицы кителя, достал из внутреннего кармана свой паспорт, военный билет, командировочное удостоверение и даже билет до Сталинграда, теперь уже ненужный никому.

 Принимая от меня документы, он спросил:

 - А откуда идете?

 - Из Поворино, - был мой ответ.

 - А куда?

 - Надо в Сталинград, а вообще - то хочу зайти в село «Киквидзе», там мой тесть живет, попутно надо и по проведать его.

 Пока хозяин дома, и подсевший к нему мой дед конвоир, не выпускавший свою берданку из рук, рассматривали мои документы.

 Я невольно следя за их руками перелистывающие документы, больше глядел на еду, установленную на столе.

 Хозяйка дома, заметив мой взгляд, обратилась ко мне:

 - Ты, хлопец, поди исты хочешь?

 Я улыбнулся ей в ответ, пожав плечом, она конечно видела, да верняком и знала, что я голоден, кто в наше время был сыт.

 - Сидай, сидай к столу, повечеряешь с нами, чем бог послал.

 Я взглянул на хозяина дома, он добродушно кивнул головой::

 - Садись, ешь, не стесняйся, - и углубился в читку моих документов.

 Сознаюсь, я не стал скромничать, там в брюхе у меня давно уже «кишка, кишке кукиш показывала» и… стал уминать, положенную мне в глиняную миску ароматно - пахнувшую картошку, слегка политую сметаной.

 От молока я отказался, так как боялся, а вдруг с непривычки понос прохватит. «Нет уж, лучше водой запью», - подумал я.

 Но вместо воды хозяйка, как - бы угадав мои мысли, дала мне кружку кислого молока, говоря:

 - Пей, пей, картошка любит кислое.

 Поблагодарив хозяев за угощенье, я спросил их разрешение покурить.

 - Пойдем покурим, - сказал тот и другой дед и, оставив на столе мои документы, мы все трое вышли на крыльцо.

 Молча выкурили свои цигарки, снова зашли в хату. И тут хозяин дома сказал:

 - Вот что, парень, время сейчас позднее, люди спать ложатся, ну и ты переночуй здесь.

 - Да я с удовольствием,- сказал я.

 – Ну вот и договорились, сейчас мы тебя устроим, где отдохнешь, а утром и дальше двинешься, добро?

 – Конечно, конечно, я буду Вам благодарен за приют.

 Немного погодя в хату зашла хозяйка и сказала:

 - Ты уж, хлопец, извиняй, я тебе в чуланчике постелила, там сухо и тепло.

 В сопровождении обеих дедов и хозяйки, и святившей каганцом, меня привели к небольшой кладовки в сенях дома, где на полу лежал соломенный матрац, тулуп и небольшая пестрая подушка.

 Под взглядом всех их троих я лег, прикрылся тулупом, услыхал только, что дверь в кладовку закрыли на защелку. Заснул я без всяких забот и мыслей, радуясь, что набил себе вечно поднывающий от голода желудок.

 Он был полон и занимался своей работой, не тревожа мой разум....