Пора было возвращаться в Владимир. Несносно было мне о том и думать, но приближался срок, а домашняя моя беда не должна была останавливать службы. Итак, я, собравшись, поехал в Лавру, не с тем, чтоб молиться (я еще не умел смирять сердца своего пред Богом и коснел в ожесточении), но чтоб любопытными предметами сего места развлечь мрачные мои мысли и устремить их хотя мгновенно на что-либо новое. От тоски сердечной никуда не уйдешь. Она везде с нами, потому что мы носим ее в себе. Ничто не уменьшало ее, ничто не притупляло острого жала печали в душе моей. Пошатавшись там и сям, опять нашел себя в Владимире, и в том же доме, в котором жил с Евгениею, теперь один-одинохонек не умел долго ни с чем сообразить. Граф Кочубей написал ко мне партикулярное письмо, коим о потере моей изъявлял чувствительное сожаление, и тем еще более привязал меня к себе. Всякое внимание начальника есть неоцененный дар для подчиненного. Многие дорожат одними видимыми наградами, я всегда искал и выше всего ставил поступки. Министр самые благосклонные мне оказывал беспрестанно и по просьбе моей, о которой выше писано, в настоящее время уведомил меня, что сын мой Павел может быть принят в службу, но не иначе, как студентом, а когда я примечу в нем навык к трудам гражданским, тогда он по представлению моему будет произведен в коллегии юнкеры. Таков состоялся указ государев о нем 7-го числа мая. Спорить нельзя, но рассуждать можно. В этом определении, совсем новом в своем роде, ибо студент есть звание академическое, а вовсе не служивое, очевидно, как легко нарушаются у нас все публичные учреждении. Если университетам дано было право жаловать студентами под условием, что, записывался в службу, студент получал тотчас четырнадцатый класс, то по какой причине сие постановление лишилось своей силы в отношении к моему сыну? Где дело идет о законных преимуществах, там надобно забывать лицо. Сын мой, удостоенный Университетом в студенты, не иначе должен был приниматься в службу, как в 14-й класс, и когда, предположим, что его не соизволял государь произвести в коллегии юнкеры прямо, то приличнее было вовсе отказать, нежели затем, чтоб не сделать много, лишить молодого человека даже и следующего ему. Сверх того, что такое студент в службе? Никогда их не бывало. Зачем сын мой осужден был быть образцовым? Ясно, что в России один произвол творит закон. Положим, что здесь случай бездельный, не государственный, но отступление от порядка в мелких вещах часто портит и большие действии. И что за условие с отцом, чтобы он представил о своем сыне, когда он в нем приметит способности? Какой отец рекомендовать будет своего сына? Если б он и очень достоин был, отцово дело просить о нем, а не хвалить. Похвала такая всегда подозрительна. Заключим тем, что многое начинало делаться без рассмотрения приличий, а как-нибудь и по движениям первой минуты. С этого времени сын мой приведен к присяге и стал числиться в службе при мне.
Свободное копирование
