По принятому мною порядку я весь май почти проездил по городам. Близкое расстояние их между собою дозволяло мне заезжать во время сего путешествия раза два домой. Проведя тут именины мои в торжестве, как водится, ибо и суета берет часто с нас дань необходимую, отпустил я жену дней на десять в Москву. Ей вздумалось написать свой портрет, как бы чувствуя, что скоро небо увлечет ее в свое жилище и отнимет у любезных ей живое ее изображение. Я любил ее тешить. Она была слишком мила моему сердцу, чтоб отказать ей в какой-либо прихоти. Суровость зимы не позволила ей по слабости здоровья быть со мной вместе в Москве, итак, поехала летом, а я в отсутствие ее отправил годовой духовный праздник 21-го числа мая {Смотри описание его в описании Владимирского уезда. [Примем. И. М. Д.]} и проводил знатного гостя из столицы в свои низовые деревни: князь Куракин, по старой приязни, которая превратилась по времени в шапочное знакомство, рассудил проездом в свои поместья посетить меня на пути и день целый у меня пробыл, обедал, ужинал, ночевал в моих покоях. Я ему казал все редкости города, он не соскучил ничем, напротив, осыпав меня светскими ласками, коим опыт научил меня давать прямую цену, поехал дышать свободой в деревню. Все так говорят вельможи, приезжая в них на неделю в хорошую погоду, но тот же князь Александр Борисович (и сему был я неоднократный свидетель), когда жил в вотчинах своих по необходимости, всякий час желал из них вырваться и лететь ко двору.
Без ссор жить в провинции невозможно. Какая несчастная крайность! Служба общая, не представляя, кажется, ничего для личности, давала повод, однако, враждам и неустройствам. Губернский предводитель г. Курзаков вздумал созвать всех предводителей в губернский город для каких-то советов. Для чего бы и не так! Мысль иногда очень полезная в одной голове усиливается согласием других, да и пословица есть старинная: "Ум хорош, а два лучше того". Но для чего не соблюсти при сем узаконенных правил? Всякое гражданское действие имеет начертанный свой ход, иначе был бы повсеместный хаос. Курзаков не счел нужным спросить на сей позыв моего согласия, несмотря на то, что ни в каком случае, по силе жалованной дворянству на права его грамоты, не позволялось собирать дворян, не испросив предварительно согласия на то начальника губернии. Предводители по разосланным к ним ордерам слетелись в Владимир. Тем временем я, ездя по городам, не находил их при опеках и по части сей выезжал отвсюда без отчета. Я не хотел молча снести такого беспорядка не для того, чтоб в самом деле происходил отсюда значительный вред службе, но дабы держать подчиненность в порядке и не дать повода к послаблению, и потому, призвав губернского предводителя к себе, изъяснил ему сперва глаз на глаз, что он неправильно поступил. Грубые отзывы его заставили меня возвысить голос и дать ему почувствовать взаимность наших отношений. Ничто на жаркую его голову не действовало. Отстать, не уняв его, казалось мне неприличным. Я, прекратя с ним личные сношении, сделал ему письменный выговор. Он пожаловался министру. Граф Кочубей потребовал от меня ответа. Я не замешкался дать ему полное о деле сведение, и последствии его обратились в предосуждение г. Курзакову, который после того, хотя лишил меня своего знакомства и доверенности, о чем я много и не тужил, однако поступал в делах службы и осмотрительнее, и сообразно с учрежденным порядком.
Свободное копирование
