По возвращении от Куракина сделалась между нами маленькая смутня. Архитектор что-то перенес, эта мелочь везде как моль втирается, нам пересказал княжие слова не так, ему наши иначе, словом, началась было ссора, но скоро прекратилась посредством дружеских изъяснений и медиации г. Столыпина, о котором, впрочем, нет нужды здесь рассказывать ни кто, ни что он. Довольно знать, что он низовой помещик и большой знаток в винокуренном хозяйстве, а потому и Куракину не неприятель. Воротясь в Пензу, занимался я очень часто перепиской с обеими князьями Куракиными. Сколько петербургский ни старался или, лучше и вернее сказать, сколько ни уверял меня, что он старался о переводе меня в другую губернию, о котором я неоднократно просил его и умолял самыми убедительными письмами, но нет, удачи не было. Я все маялся в Пензе, и, казалось, небо не хотело мне назначить еще иного места к спасению. Заметить случилось мне тогда странное приключение. Я не суевер, но здесь охотно предам его потомству, и судить о нем вольно всякому, как угодно. В один вечер, сидя с женою глаз на глаз в моем кабинете, пришли люди нам сказать, что на небе явление; без всякого вероятия мы вышли посмотреть, что такое, и в самой вещи нашли естественное действие воздушного метеора, показавшегося в виде огненного клуба на нашем горизонте, таковой же виден был и в разных местах пензенской губернии. Я тотчас сказал жене: "Верно, что-нибудь случилось на севере", -- и подлинно, скоро узнали, что в самый тот день скончалась Ольга Павловна. Узнавши о ее кончине, я опять вдруг сказал жене: "Верно, внучка бабушке путь готовит". Сбылось и то мое предсказание. Здесь, конечно, нет ничего чудесного, но не меньше игра случая весьма странная; я, однако, хвастать сим нимало не намерен, дабы не почли меня пророком и не посадили в тесную каморку, каких у царей земных для людей с подобными догадками везде очень много. В марте послан был от Казенной палаты с отчетами в Петербург г. советник Бутковский, который бывал когда-то офицером во флоте. О нем не лишнее будет здесь поместить анекдот, который ясно покажет способность его к гражданской службе. Когда дело, о котором мысли судей были разнообразны, доходило по собранным от них голосам до диспута, то он позволял себе с товарищами своими браниться, и на замечания мои, что это непристойно, он возражал утвердительным голосом, что диспут уже начался, понимая, будто бы действие, словом сим названное в коллегии, позволяет каждому предаться всей ярости личного своего противу кого ни на есть негодования. Такое средство мне бы казалось очень удобным для соединения голосов, и подлинно, если бы всякий во всех трибуналах думал о сем так, как г. Бутковский, то никакое дело до разноголосицы бы не доходило и всегда бы решалось по мнению широкоплечего. Сей чудной советник поехал с отчетами в чаянии том, что желание его перейти во флот получит успех, но вместо того воротился он на старый свой стул, а отчет остался в Петербурге, где и теперь, я чаю, спокойно лежит, ибо тогда и сами Экспедиции, их получавшие, не способны были ничего разобрать в путлявых наших расчетах. Формы на них менялись очень часто, и это-то самое служило верным признаком, что и верхние наши места не умели еще образовать легчайшей методы. Словом, предместник мой был вице-губернатором с 781-го по 92-й, а я с оного до 1797-го, и ни он, ни я не получили в бытность нашу в Пензе ни одной квитанции; да и с открытия губернии, с 1780-го сиречь года, ни за один Казенная палата не была еще сочтена.
Свободное копирование
