Нижний был у меня в стороне от большой Пензенской дороги, но, как в нем жил наш генерал-губернатор Иван Михайлович Ребиндер, а к тому у нас было именье в этой губернии, то я и рассудил заехать в Нижний, дабы представиться своему главному начальнику и посмотреть деревни. Я тотчас по приезде явился к Ивану Михайловичу и вручил ему рекомендательное о себе письмо от брата его родного шталмейстера Василия Михайловича Ребиндера, которого я знал хорошо при дворе. Иван Михайлович был человек еще не очень старый, но изнурен болезнями и не обещал быть долговечным, нраву самого кроткого и скромен, в обращении благоприветлив, ума просвещенного, обходился со всеми свободно и без лукавства; он принял меня очень милостиво, позволил прожить с неделю в городе, дабы присмотреться к жизни губернских городов, жалел о том, что я, так молод и с именем моим, принужден удалиться от столиц и лучшего света, входил благосклонно в мое положение, давал мне советы, обещал свое покровительство в случаях затруднительных и не дал мне ни на один час соскучиться. Я почти беспрестанно был у него или где-нибудь с ним, что давало мне большой вес в городе. Жена его была немка такая же, как и он, дама в летах, хорошая хозяйка и со всеми очень учтива. Я кроме ласки ничем не могу отозваться, говоря о них обеих. Супругом доволен был весь вверенный ему Низовой край, а приветливостию супруги хвалились все приезжающие к ней в дом.
Я тут прогостил до 27-го числа, и хотя не о чем рассказывать кроме пустых забав, но для чего же не распространиться несколько и насчет оных. Они часто составляют лучшие узоры нашей жизни. Напоминание минут приятных в самом даже отдаленном нашем возрасте всегда утешительно! Воображение наше их представляет так живо, как будто они настоят еще, и с седыми волосами, кои неизбежно со временем всякую голову убирают, весело прочесть в Истории своей несколько страниц, в коих увидишь, что и ты был когда-то молод. Итак, опишу первые дни существования моего в губернском городе, как диковинку для меня самого. Готовясь жить в таком же, надобно было мне себя искусно обманывать, все находить хорошим, на недостатки смотреть зажмурясь и вещи чуть-чуть изрядные прославлять прекрасными.
Нижний Новгород выстроен на берегу Волги, на том самом месте, где она соединяется с Окою. При вскрытии рек вид города и окрестностей его величествен. Город сам по себе не красив ни улицами, ни строением; разбросан на горе и частию по самому берегу. Но мне не географию писать, -- итак, насчет положения места довольно. Я здесь говорю только о себе и относящихся ко мне предметах. Всякий день я насматривался на Ивана Михайловича Ребиндера, и если, следуя чистой правде, обязан я здесь оставить худую черту, которая наводит тень на все его доброты, описанные выше, то скажу откровенно, что он иногда от избытка добросердечия вверялся самым низким тварям и нередко следовал их внушениям, но и сия слабость с такою осторожностью вкрадывалась в его поступки, что те самые, кои бывали от последствий ее недовольны им, готовы были ближе к тому, чтоб сожалеть о нем, что он обманут, нежели роптать противу его несправедливости, толико был добр наш генерал-губернатор. Гостеприимство в доме его даже и в простые дни, когда нет этикета, не было ни скудно, ни притворно; в театре он приглашал меня к себе в ложу. Прощаясь со мною, отпускал меня с отличным благоволением и не воображал, конечно, что он больше меня не увидит, но я по слабости его здоровья почти уверен был, отъезжая из Нижнего, что с ним навеки прощаюсь, и, к несчастию, я отгадал.
Свободное копирование
