Впрочем, начинал я службу в гордом одиночестве - ГИЭКИ устроило мне жёсткий испытательный тест, направив на скандально проваленный пусковой объект. на заводе "Электроизолятор", распложенном в районе древних гжельских фарфоровых промыслов - в Ново-Харитоново (Подмосковье).
Там впервые построили 101-метровую туннельную печь, но освоить её не смогли. Шёл массовый брак дорогостоящей продукции. При моём появлении в цеху из печи извлекали вагонетки с изувеченными ножами песочных затворов, а печь не удалось вывести на режим. Осуществлял работы опытный в наладке институт "Теплопроект", а руководитель бригады этого института Кривин был грамотным инженером. Я застал его бегающим по длинной дистанции вокруг печи с ломтем хлеба, намазанного повидлом. Поговорили. Он выводил свод печи с помощью тензометров, что было очень грамотно, но по печи не продвигались вагонетки, не был осуществлён режим обжига. Печь не шла. Крутой директор — Абалаков отнял у Кривина пропуск на завод, прервал договор по освоению печи. Был скандал. Приехал чиновник - Левин из Совнархоза, говорил о тяжёлой ситуации, дорогой продукции на каждой вагонетке, просил возглавить работы.
Ситуация осложнялась тем, что рабочие завода были потомственными керамистами, в деревне, в печах, в горнах обжигать фарфор умели. Здесь не воспринимали "чужаков", но новую печь освоить не могли. Но ведь и я был новичком...
Поставил условие - убрать из цеха всех умельцев, оставить бригады слесарей и каменщиков. Работали ожесточённо. Печь отремонтировали, как и вагонеточный парк. На входе в печь поставили жёсткий габарит, не пропускающий вагонетки даже с малым отклонением по размерам. Нашли оптимальный газовый и аэродинамический режимы. Перед рассветом слесаря помолились, пустили печь, ввели в режим. Брака почти не было. Гжельцы запомнили эти события надолго, приезжали ко мне консультироваться даже спустя 10 лет.
Ну, а по времени все эти перипетии заняли 7 месяцев! Правда, включая испытания действующей печи и модернизацию схемы тягодутьевых установок.
Жил я в комнате квартиры для приезжих. Приходила очень красивая комендантша с синяками на лице: бил муж за легкомыслие. Приезжий люд варил яйца в чайнике, пил водку. На улице грязь и пустые магазины. Были и развлечения. Повесилась в сушильной камере девчонка- рабочая. Её жених поехал за продовольствием к свадьбе в Москву и пропил все деньги, пришёл пустой. Механик цеха сменил наждачный круг - точили борта футеровки вагонеток. Защитный фартук отказался ставить, несмотря на мои просьбы. Камень при вращении разорвало, а механику осколками порвало мошонку.
Были и культурные развлечения - поехали заводчане к соседям в Дулёво, экскурсия для технологов и обжигальщиков. Поехал и я. Обследовали печи для обжига посуды, знакомились с живописным цехом, мастерами ручной росписи глазурью. Превалировала знаменитая роспись кобальтом. Повели нас в музей завода, где были образцы изделий прошлого века. Собрались в автобусе - уезжать, но выяснилось, что пропали экспонаты музея, притом, ценные. Бабы наши вынули из своих штанов под юбками посуду 18- 19 веков, отдали. Но скандал был, и его залили коньяком, при этом отличился местный старожил Махнин.
Касаясь традиций гжельской посуды и статуэток, расписанных кобальтом по древней традиции - то это очень популярный народный промысел. Слава его несколько искусственная, дань моде. Фарфор по существу невысокого качества, и уступает изделиям Ленинградского завода, западноевропейским образцам.
Удачно завершился мой испытательный срок, причём, спецы ГИЭКИ не принимали участия в этой работе, очевидно, учитывая бывшую скандальную ситуацию на печи завода "Электроизолятор". Я получил право на самостоятельную работу, да и оплата моего труда стала солидной. Появилась возможность брать на заводы группу сотрудников, самостоятельно руководить работой и, по её результатам, составлять научно-технический отчёт. Разработал методику расчёта режима печей с элементами новизны оценки газовой среды, проверил её на практике.
Свободное копирование
