Группа молодых сотрудников "Башнефтепроект" по комсомольским путёвкам выехала работать на Башкирскую целину, в Кушнаренковский район, я в их числе. Башкирия - богатый край, здесь всегда были отличные по качеству и вкусу продукты: хлеб, масло, сметана, кумыс, мясо, овощи. Лучший в мире мёд, в том числе и дикий - боровой. Приехали в село, стали на постой в избе одинокой женщины. Работали на току - была страда - уборка хлеба. Работа тяжёлая и непривычная. Докучало однообразное многочасовое перелопачивание зерна, его не успевали вывозить, оно горело. Затем, всё же сообразили, что мы - инженеры механики, электрики, теплотехники. Восстановили и запустили в работу ленточные транспортёры на загрузке зерна в машины, оригинальную печь-сушилку зерна во взвешенном состоянии. Резко возросло качество зерна, оцениваемое при его приёмке на элеваторе. Я же перешёл на работу грузчиком на машины, везущие зерно на неблизкий элеватор. Тяжестей я не опасался, работа была мне в то время по силам, даже тяжеленные мешки с просом поднимал. Курсируя в кузовах машин по Кушнаренковскому тракту, насмотрелся я всякого: от криминальных рейсов тяжело гружёных машин за 200км. в сторону от тракта (за водкой), т.к. на тракте был сухой закон, до форм "любви" шоферов на дорогах.
Спали мы в избе, все вместе, на полу, а на полатях спала молодая, бойкая женщина, пекарь по профессии. Она ушла от мужа, приехала в это село и жила у хозяйки дома. Рано утром приносила она из пекарни горячий вкусный хлеб. Кормила нас всех хозяйка по утрам густейшей, вкусной сметаной с хлебом. Пекарь делала ребятам глазки, намекала, что она одинока. Приехал в гости мужичок с небольшим чемоданчиком - муж пекаря. В чемоданчике лежали флаконы с духами "Ай Петри". Выяснилось, что муж приехал мириться со своей женой-пекарем. Я выразил удивление - зачем столько флаконов с духами, но мне объяснили, что на целине объявлен сухой закон, не продают спиртное. Духи сдаивали в стакан, добавляли водички, всплывала белая эмульсия. Я пить не смог, но были пьющие.
Со спиртным у меня связаны очень тяжкие воспоминания в Башкирии, правда, было это спустя почти четверть века. В исследовательский институт, где я тогда работал, пришла телеграмма за подписью секретаря Башкирского обкома КПСС Гермаша, с просьбой срочно командировать специалиста в город Стерлитамак. Там, на крупном заводе по производству извести вводились в строй известковые шахтные печи. Известь должна была поставляться в город Мелиуз, на пусковой комплекс удобрений, а программу курировал Совмин СССР.
В Стерлитамаке шахтные печи по неграмотности вывели из строя, причём, аварийно. Снова я оказался в Башкирии. Новый дворец Обкома внушал уважение, и принял меня первый зампред Совмина республики Георгий Михайлович Осьмухин. Описал тревожное положение и просил дать программу работ срочно.
Поселился я в гостинице напротив Оперного театра, побродил по до боли знакомым улицам, познакомился с начальником республиканского объединения стройматериалов - человеком приветливым и уравновешенным. Впрочем, расслабляться не было времени. Город Стерлитамак и окрестности были отданы для промышленных предприятий, а они превратили местность в рекламу экологических бедствий. Очень неуютно. На заводе были смонтированы две крупные шахтные печи, была применена неграмотная система сжигания газа, а в результате аварийно сожжена футеровка печей, они вышли из строя. Были и другие более мелкие упущения.
Выявил, что нужно делать, составил график работ. Совмин был доволен, а позже убедился, что все рекомендации верны, и печи работают нормально. Зам. пред. при мне позвонил секретарю Кушнаренковского райкома КПСС и заявил, что он вместо себя посылает в район на праздник "Сабантуй" меня и начальника объединения стройматериалов. Просил принять нас по рангу Совмина. Я, конечно, слышал о национальном празднике "Сабантуй", но не видел его, а Кушнаренковский район помнил по своей комсомольской путёвке на целину. Выехали с Гернером Петром Осиповичем. Было промозгло холодно, сыро, а мы сразу оказались на сколоченной из досок трибуне (я - впервые в жизни и был не рад). Программа праздника была обширной: чествование с презентацией передовикам легковых машин, парад конных троек, скачки лошадей, борьба, бег в мешках с вёдрами воды, разбивание горшков и многое подобное.
Только меня стал донимать озноб, как мне указали на стакан с водкой, стоящий на полочке ниже борта трибуны, а затем отправили подкрепиться в шатёр со всякой снедью и спиртным. Мы с Гернером запросились домой, в Уфу, нас усадили в машину, но за нами ехала ещё пара машин, и весь этот кортеж свернул с тракта на лесную дорогу в просеке, и скоро мы оказались в глубине леса на пасеке. Здесь ждали гостей. В избе стоял стол, а в углу избы - ящики с водкой, вином, едой жареной и пареной, фруктами. Вся эта снедь и не понадобилась: пили водку стаканами, ели мало и неаппетитно, обижались, если мы уклонялись...
За столом сидела номенклатура города и района (даже новый начальник милиции), я впервые мог оценить культурный уровень и потребности таких людей. Пьянею я не быстро, контроль над собой не потерял, влез в машину сам, а многих заносили, как трупы, обслуга. Привезли меня в гостиницу, из багажника машины выгрузили подарок - соты с мёдом, был и дикий. А вот такого отравления организма и тяжкого похмелья у меня не было в жизни. Спас меня родственник Исаак Гуревич, увёз за город на дачу, отпаивал два дня...
Это мерзкое ощущение не забудешь, но я осознал ёмкое понятие "Сабантуй", и впервые соприкоснулся с номенклатурой в неформальной обстановке. А раз уж я был в Уфе, то не мог не навестить своих бывших сотрудников пятидесятых годов. Институт "Башнефтепроект" вытеснили из прежнего здания "Башнефти" на окраину города. Нашёл. Не надеялся через 25 лет увидеть своих сослуживцев, но напрасно. Вошёл, и тут же появились и Женя Иванов и Герман Емельянов, и тихая еврейская женщина - Женя Княжанская и просто знакомые, полузабытые люди. Герман съездил в США по проблеме дебита нефти из старых скважин. Узнал я, что когда-то сберегаемую, законсервированную нефть на богатейших месторождениях Орлана, да и других - уже всю выкачали.
Сама красавица Башкирия всё более съедалась нефтетехникой, редели её уникальные леса, быстро и активно отравлялась вода и воздух. И дело было не только в тех авариях продуктопроводов, нефтепроводов, эксплуатируемых без ремонта десятки лет, также в сбросах сотен тонн нефти в реку Белая (1995г. нефтепровод Туймазы-Омск), а ещё в повседневном, непрерывном отравлении природы равнодушными людьми.
Свободное копирование
