Такова предыстория лаборатории, в которой я сейчас нахожусь. Поэтому в ней непрерывно слышно постукивание масляных вакуумных насосов первой ступени и круглосуточно горят печки диффузионных насосов второй ступени откачки воздуха. Внутри стеклянных конструкций, бросившихся мне в глаза, непрерывно поддерживается высокий вакуум того же порядка, что можно ожидать на высоте в 150 километров. Вера Викентьевна создает прибор для измерения давления этого вакуума, Аля — прибор для измерения абсолютной температуры, Борис Николаевич — для регистрации интенсивности солнечной радиации. А что буду делать я? Эфраим Менделевич объясняет. Все эти приборы бесполезно устанавливать на самой ракете — она тащит на себе от самой Земли мощную воздушную пленку. Приборы следует надежно закрепить в двух дублирующих друг друга герметичных контейнерах, которые будут катапультироваться вдаль от ракеты. После достаточного их удаления должны открыться уплотненно выведенные наружу заборные трубки всех приборов, откачанных до еще более высокого вакуума. К ним будет поступать разреженный окружающий воздух. Приборы проведут свои измерения, а киноаппарат зарегистрирует показания их индикаторов. Контейнеры опустятся на Землю на автоматически раскрывающихся парашютах. Их будут отыскивать в казахстанской степи по сигналам радиомаяков, установленных в контейнерах. Всю эту механику и автоматику (за исключением катапульт) поручается сконструировать мне. Работать придется в тесном контакте с конструкторами ракеты и катапульт. Да и само изготовление как контейнеров, так и всей их механической начинки по моим чертежам берет на себя НИИ-88. Все ясно. В течение почти полутора лет идет интенсивная работа. Моя конструкция должна быть увязана с габаритами и расположением всех физических измерительных приборов. Поэтому сближаюсь с нашими физиками. Постигаю суть их разработок и методики экспериментов с ними. Ведь я уже на втором курсе физического факультета.
К концу 49-го года все готово: два контейнера со всей смонтированной в них начинкой и специальная ракета с двумя симметрично расположенными катапультами. В «последнюю минуту» профессор Векслер из ФИАНа просит найти место еще и для нескольких фотопластинок с толстослойной эмульсией для регистрации первичного космического излучения. Чертыхаюсь, но пристраиваю и пластинки.
Запуск ракеты происходит с космодрома Байконур, если не ошибаюсь, в начале января 50-го года. Происходит успешно. Некоторые из полученных данных неожиданны. Например, кинетическая «температура» молекул воздуха на высоте 120 км больше чем 200° выше нуля. Работе присуждена Сталинская премия. Ее (в закрытом порядке) получают: Рейхрудель, Бушуев (заместитель Королева) и Винокур — разработчик парашюта из НИИ ВВС. Заметим, что ни инициатор всего дела Дзердзеевский, ни Королев не включают себя в список для награждения. Такие в те времена были руководители!.. Все это я рассказал в качестве введения к тому эпизоду, ради которого обратился к эпохе начала космонавтики. Как говорится, сказка будет впереди.
Успех был отмечен не только наградами, но и тем, что для ученого важнее наград, — дальнейшим расширением программы работ и соответствующим их финансированием. Было принято специальное закрытое постановление правительства, подписанное лично (не факсимильно) И. В. Сталиным. В постановлении перечислялся расширенный круг исследовательских задач, НИИ-88 предписывалось подготовить на этот раз уже три ракеты и, разумеется, был указан срок следующих запусков — сентябрь того же 50-го года. Кроме того, создавалась правительственная контрольная комиссия под председательством президента Академии наук Сергея Ивановича Вавилова.
Проект постановления готовил Рейхрудель, но визировал в качестве исполнителя не он и не Дзердзеевский, а профессор Иван Андреевич Хвостиков. Такой замене предшествовали следующие метаморфозы. И. А. Хвостиков, лауреат Сталинской премии, заведовал в Геофиане отделом стратосферы. Это был еще не старый, но совершенно седой, высокого роста человек с неприятно злым, но явно умным и волевым лицом. На ходу — прихрамывал. Рассказывали, что он поседел и сломал ногу во время падения его стратостата. (это может показаться невероятным, но в плотных слоях атмосферы падающий стратостат приобретает постоянную и не очень большую скорость благодаря парашютному эффекту его огромной оболочки). Еще рассказывали, что он выгнал из дома жену и сына. И вообще человек жестокий. Некогда он был аспирантом Вавилова и, как утверждали, до сих пор пользуется его покровительством. А посему члены Ученого Совета Института, и даже его директор Г. А. Гамбурцев Хвостикова откровенно побаивались.
Свободное копирование
