Незадолго после этого торжества Леонов отправился за границу, сдав свою квартиру, Плюшар куда-то переехал, а я нанял на Гороховой комнату от жильцов. У меня было столько охоты к литературным занятиям, что, несмотря на мои неудачные попытки, я нимало не падал духом. Некрасов поддерживал такое стремление, обещая дать мне работу. Спустя несколько времени он принес мне полдюжины французских брошюрок, заключавших целый трактат о танцах "польки" и "редовы", вошедших тогда в моду; Некрасов просил меня составить из них книжку, название которой он заранее придумал: "Полька в Петербурге". Работа была мне не по вкусу; я ждал от него чего-нибудь более живого, литературного; но я согласился, так как Некрасов приглашал меня в то же время к участию в периодическом издании юмористического сборника "Зубоскал", которое было у него в проекте. "Зубоскал", к которому я написал предисловие и для которого изготовлена была заглавная виньетка, был запрещен до появления первого выпуска. Одна неосторожная фраза в объявлении: "Зубоскал" будет смеяться над всем, что достойно смеха",—послужила поводом к остановке издания. Но Некрасов был человек упорный, настойчивый; запрещение "Зубоскала" не охладило его издательскую деятельность. Вскоре придумал он новую книжку: "Первое апреля". Я снова написал к ней предисловие и небольшой рассказ "Штука полотна".
Обе эти книжки — "Полька в Петербурге" и "Первое апреля" — дали мне случай познакомиться с двумя литераторами, и оба раза при одинаковых условиях. Вечером как-то зашел я к театралу К. И. Огареву в ту минуту, когда какой-то господин бледного вида и с большими отвислыми бакенами разносил в пух и прах людей, способных писать и печатать такую гадость, как "Полька в Петербурге". Огарев поспешил представить меня как автора этому господину; это был поэт Губер, переводчик "Фауста". "Первое апреля" доставило мне случай познакомиться с Тургеневым. И. И. Панаев в своих воспоминаниях ошибочно упоминает о нашем знакомстве по этому поводу; ему весьма легко было ошибиться: лет за пятнадцать до того, как он думал писать свои воспоминания, я рассказал ему о моей забавной встрече с Тургеневым; по прошествии такого долгого промежутка времени не мудрено было ему запамятовать случай и перемешать лиц!
Я шел по Невскому с Некрасовым; нас догнал высокий господин смеющегося вида и тотчас же начал трунить над изданием "Первого апреля", особенно подымая на смех рассказ "Штука полотна". Некрасов указал на меня как на сочинителя рассказа. Тургенев удивленно взглянул на меня, рассеянно пожал мне руку и продолжал смеяться над книжкой.
Свободное копирование
