Просветительская работа - 2

 Гораздо больше затруднений предстояло нам преодолеть в деле образования Общества попечения о распространении народного образования в Иркутской губернии. Здесь очень трудно было нам провести устав через учебный отдел Восточной Сибири. Хотя во главе этого отдела и стоял в качестве попечителя округа тот же Горемыкин, но всеми делами отдела фактически заведовал главный инспектор учебных заведений Восточной Сибири некто г. Татлин, человек в высшей степени реакционного образа мыслей. Не возражая в принципе против открытия такого общества, он стремился, однако же, свести по уставу все его функции к одному лишь сбору денег, распоряжение которыми должно было зависеть всецело от него, Татлина. Соответственные поправки он и старался ввести в наш проект устава. Собранное нами учредительное собрание уполномочило для ведения переговоров с Татлиным особую депутацию из трех лиц: Б.П. Шостаковича (управляющего отделением Сибирского банка), Н.С. Боголюбского (начальника горного округа в Иркутске)[1] и меня. Депутация эта, бесплодно потеряв два утра на убеждение Татлина, кончила тем, что, серьезно с ним побранившись, решила отложить дело до лучшего времени. К счастью, Татлин вскоре был переведен куда-то или вышел в отставку, и тогда уже, при заместителе его Дедове, дело об утверждении устава нашего общества получило, наконец, желательное движение.

 Немало затруднений и палок в колеса вставляла нам администрация, заведовавшая делами народного просвещения в Иркутске и в деятельности нашей в комиссии народных чтений. Здесь главным нашим врагом являлся инспектор народных училищ города Иркутска г. Троцкий-Сенютович; Это был уже настоящий мерзавец и доносчик, с которым у меня вскоре вышла история из-за того, что я не подал ему руки, когда он явился в качестве непрошенного соглядатая в заседание нашей комиссии, где я председательствовал. Я знаю, что Троцкий-Сенютович принес на меня тогда формальную жалобу Горемыкину, но Горемыкин, хорошо зная этого господина, не обратил на это дело ни малейшего внимания и даже ничего мне об этом не сказал тогда.

 Вскоре, однако, по делам этой комиссии вышло у нас и более крупное недоразумение с учебным ведомством. Лица, выступавшие чтецами на публичных чтениях, должны были по закону быть утверждаемы в этом звании местной губернской властью, причем в самых правилах было указано, что без специального утверждения могут выступать на чтениях лица учебного и духовного ведомства. Однажды иркутский губернатор, которым в то время был уже Моллериус, отказал нам в утверждении чтецом одного контрольного чиновника, некоего г. Соломона. И когда я запросил И.П. Моллериуса письмом о причинах этого отказа, то он ответил мне письменно, что действовал в данном случае по соглашению с учебным отделом, каковой отдел обратил его внимание на существование особого министерского циркуляра, рекомендующего отказывать в утверждении чтецами всех вообще лиц, кроме лиц учебного и духовного ведомств, каковые лица между тем вовсе и не нуждались в утверждении по точному смыслу закона. На такое произвольное толкование закона я обратился с письменной жалобой к Горемыкину; но Горемыкин, которому Татлин представил имевшийся у него министерский циркуляр, не счел себя вправе поступить вопреки этому министерскому распоряжению, о чем я и получил от него письменное уведомление. Тогда я, явившись к нему официально, предупредил его, что вынужден буду принести на него жалобу в Сенат, на что он с усмешкой отвечал мне: "Что же, вы имеете на это полное право!" Соответствующая жалоба была мною тщательно составлена и отправлена в Сенат. К моему удивлению и удовольствию, Сенат не замедлил рассмотрением этого дела и через несколько месяцев после того -- помнится, во время какого-то официального торжественного богослужения, Горемыкин, подойдя ко мне в церкви и подавая мне руку, довольно громко сказал: "Честь имею вас поздравить, вы выиграли ваше дело в Сенате против меня". Вслед за тем я получил и письменное извещение о том же в виде копии сенатского указа от иркутского губернского управления. Привожу здесь этот случай, как свидетельствующий о полной порядочности Горемыкина как начальника в отношении меня, ибо в те времена не многие из начальников отнеслись бы так лояльно к жалобе на них со стороны их подчиненного в Правительствующий Сенат.