После этого весьма радушного приема, рассказанного мною тотчас же Смирнову, который оказался милым и простым человеком и с которым мы быстро сблизились, оба мы были уверены, что все пойдет в служебном отношении и далее у меня, как по маслу. Смирнов собирался через месяц уехать и понемногу сдавал мне свою должность. Как вдруг в один прекрасный день правитель канцелярии И.П. Моллериус, пригласив меня к себе в кабинет, заявил мне со смущенным видом, что намеченное назначение мое в делопроизводители канцелярии по крестьянской части не может, к сожалению, состояться, так как генерал-губернатор вынужден предоставить это место состоящему при нем чиновнику особых поручений Д.В. Безобразову, мне же предлагает место чиновника особых поручений. Я был очень озадачен таким предложением и тут же заявил Моллериусу, что, конечно, я не имею возможности настоять на назначении меня в должность делопроизводителя, но так как я решился приехать в Иркутск для занятия крестьянскими делами, то прошу лучше оставить меня в ныне занимаемой мною должности помощника делопроизводителя крестьянского отделения, впредь до приискания мною других подходящих для меня занятий.
В тот же день я был потребован к генерал-губернатору, который в присутствии Моллериуса повторил мне то же, что и он, но при этом объяснил и причину, вынуждавшую его назначить Безобразова делопроизводителем. Оказалось, что Безобразов сделал на днях предложение его племяннице; по закону же чиновник особых поручений, равно, как и правители канцелярии, не могут состоять в родстве с генерал-губернатором, а остальные чины канцелярии -- могут. "Я, -- прибавил генерал-губернатор, -- никого так не хотел бы иметь своим сотрудником по крестьянскому делу, как Вас, но что же прикажете мне делать с Безобразовым?" Поблагодарив начальство за откровенное объяснение, я со своей стороны просил разрешения объясниться с ним совершенно откровенно и тут же заявил ему, что пошел на службу в Сибирь, интересуясь исключительно крестьянскими и переселенческими делами, и что поэтому прошу оставить меня в ныне занимаемой мною должности, тем более, что никаких карьерных соображений я не питаю; предлагаемой же мне должности чиновника особых поручений никак не могу принять ввиду полной неопределенности занятий, с нею связанных, и особого характера личных услуг, которые с нею соединяются.
Услыхав эту последнюю фразу, Моллериус, как мне показалось, даже подпрыгнул на своем стуле, а Горемыкин, ходивший до тех пор по кабинету, круто повернулся и покраснев затылком, что было в нем признаком особого волнения, как я потом не раз мог наблюдать, видимо что-то хотел мне сказать, но остановился. И затем, помолчав с минуту, он сказал:
"Да, вот что Вас останавливает! Но ведь характер должности чиновников особых поручений всецело зависит от меня, и я их всегда употребляю сообразно их способностям: одни из них заняты дежурствами и личными при мне услугами, как Вы изволите выражаться, другие же заняты бывают исключительно серьезными поручениями, возлагаемыми на них по службе. И в частности Вам я имел в виду поручать главным образом именно крестьянские дела. Я могу Вам даже это торжественно обещать теперь".
"Покорнейше благодарю, Ваше Высокопревосходительство, -- ответил я, -- но ведь люди не вечны, и сегодня Вы изволите занимать пост генерал-губернатора, а завтра это может быть другое лицо, которое, увидя меня в списке чиновников особых поручений, может возложить на меня поручение, совершенно не согласное с моими взглядами и убеждениями".
"Однако, Вы не из сговорчивых, -- возразил Горемыкин, -- но в таком случае я предлагаю Вам следующее: приказом моим по канцелярии Вы будете назначены чиновником особых при мне поручений, с откомандированием Вас в канцелярию для заведования в ней совместно с делопроизводителем 4-го делопроизводства, крестьянскими и переселенческими делами, а чтобы гарантировать Вас на случай моей смерти или внезапного перевода, я согласен оставить занимаемую Вами ныне должность вакантной и дать Вам приказ об обратном переводе Вашем в помощники делопроизводителя, который Вы и можете иметь в кармане на всякий случай".
Против этого последнего предложения генерал-губернатора возразил Моллериус, указавший, что в результате у нас будет одним чиновником меньше и что от этого может выйти затруднение в делах канцелярии.
Тогда я, смущенный очевидной готовностью Горемыкина идти на уступки мне, решился заявить, что согласен принять назначение чиновником особых поручений, раз в самом приказе будет упомянуто об откомандировании моем в канцелярию для занятия крестьянскими и переселенческими делами.
Выйдя после того от генерал-губернатора вместе со мною, Моллериус не преминул мне заметить, что ему в первый раз приходится присутствовать при разговоре генерал-губернатора со столь непокладистым подчиненным и что он удивляется сдержанности и особому благорасположению ко мне генерал-губернатора. Что же касается самого Горемыкина, то, к чести его, я должен отметить, что независимость и прямота моего поведения произвела на него, видимо, хорошее впечатление. И я с тех пор завоевал особое его уважение, которым потом пользовался неизменно.
Свободное копирование
