Праздник в честь Александра. Варварская почесть, отвергнутая государем

ГЛАВА ХII

Праздник в честь Александра. Варварская почесть, отвергнутая государем

В годовщину рождения императора Александра государю представлялись разные лица. Немногие оставшиеся в Вильне представители литовской аристократии зашли ко мне из замка. Господа эти были еще под впечатлением величественного обращения императора Александра и его речи.

-- Господа, -- сказал им государь, окинув взглядом собрание, -- я недоволен многими литовцами и одобряю лишь весьма немногих среди них. Но я предпочитаю забыть прошлое в надежде, что вы уже не поставите себя в положение, в котором вам пришлось бы прибегать к моей снисходительности и т.д.

Днем я получила приглашение на вечер к фельдмаршалу Кутузову. Государь обедал у него, и говорили неопределенно, что он вторично будет у него вечером. Входя к фельдмаршалу, я очень удивилась при виде приготовлений к танцам музыкантов, массы военной молодежи и т.д. В ту минуту, когда входил император, к ногам его положили знамена, недавно отнятые у неприятеля. Я видела, как император отступил с движением удивительной скромности, исходившим из великодушного чувства... Затем он вошел в кабинет фельдмаршала. Последний вскоре вышел из кабинета и сказал мне: "Мы сейчас нечто сделали для вас". Не понимая, что хотел сказать фельдмаршал, я попросила у него объяснения. Речь шла о только что подписанной императором амнистии в пользу литовцев.

Какая прекрасная мысль -- ознаменовать забвением и прощением тот день, когда он впервые увидел свет!

Приглашая меня на танцы, государь сказал мне: "Вероятно, вы удивитесь, что попали на бал после моих вчерашних слов; но что делать, надо было доставить старику удовольствие". Государь так называл фельдмаршала. Он однажды сказал мне, говоря о Кутузове: "Старик имеет основание быть довольным, мороз сыграл ему в руку". Между тем он только что пожаловал этому старику брильянтовый орден Св. Андрея и великолепную почетную саблю, украшенную крупными алмазами и гирляндой лавра из изумруда: при этом фельдмаршал нашел, что драгоценные камни слишком малы, и уверял, что он это заметит самому государю.

Этот бал, где, за исключением двух-трех литовцев, я видела лишь русских военных, мысленно переносил меня в Петербург; и иллюзия была бы полная, если бы не этот зал, где я видела Наполеона и французов. Я сказала императору, что, не покидая Вильны, я в течение шести месяцев перевидала почти все европейские нации и что это произвело на меня впечатление волшебного фонаря. Император передал мне также сделанное ему довольно верное замечание, что Наполеон, сам погубив свою армию, показал себя самым лучшим союзником России. Фельдмаршал представил Его Величеству одну русскую даму, которая последовала за своим мужем на войну и на самое поле сражения.

"Я не одобряю в женщине такого рода храбрость, -- сказал император, когда эта дама удалилась, -- есть для них другой способ отличиться, более достойный их, более соответствующий их полу", -- прибавил он, бросив на меня приветливый взгляд.

Каждый день император Александр, сопровождаемый своей свитой, отправлялся пешком на парад, на площадь пе-ред городской думой, почти напротив моих окон. Я слышала, как он говорил солдатам: "Здорово, ребята", -- причем солдаты отвечали: "Здравия желаем, Ваше Величество".

Эта взаимная заботливость, соединявшая государя с армией, отца с усыновленными детьми, гул всех этих мужественных и воинственных голосов -- все это производило впечатление чего-то торжественного и трогательного.

Однажды, когда я хвалила состояние русских войск, в течение кампании никогда ни в чем не нуждавшихся, император сказал, вздыхая: "Войска тоже много пострадали; здесь можно видеть лишь то, что блестит". Александр считал несправедливым, что во Франции императорская гвардия получает более высокий оклад, чем рядовое войско.

Фельдмаршал Кутузов предложил мне передать ему письмо моему отцу, -- письмо, в котором я посоветовала ему вернуться в Литву. Он обещал доставить это письмо отцу через еврея, шпиона и курьера армии. Мой отец, действительно, получил его в Варшаве, где он был еще во власти французов.

Послание это, написанное осторожно и показанное императору и фельдмаршалу, произвело сильное впечатление среди агентов французского правительства. Вообразили, что мой отец поддерживал тайные сношения с русскими. Он принужден был обязаться последовать за французами, и ему стоило большого труда помочь несчастному еврею спастись бегством.