…В начале сентября немцы форсировали Днепр и практически окружили целую армию под Киевом. До Харькова оставалось совсем немного. Возник вопрос об эвакуации семьи на восток, поскольку, как уже все знали, представителей еврейской нации немцы не щадили в первую очередь…
Первоначально, наслушавшись историй о разбомблённых эшелонах с беженцами, отчим решил было отправить нас на телегах через Донбасс в сторону Астрахани. Так, однажды придя со школы (я продолжал ходить в 3-й класс), увидел во дворе привязанных к заборному столбу двух огромных битюгов-тяжеловесов, которые мирно жевали сено. Я проникся значимостью происходящего и загорелся от предвкушения будущего общения с этими красавцами во время "путешествия". Однако моим мечтам не было суждено сбыться: отца отговорили (лошадям нужны будут частые «днёвки» для пастьбы и откорма, ехать будут медленно, а немцы продвигались быстро…). Короче, записались, как все, в списки эвакуируемых и стали ждать своей очереди для отправки по железной дороге.
Наконец, в какой-то день отчим запряг лошадей в большую телегу, погрузил всех нас с небольшими мешками – торбами с вещами (рюкзаков – этого удобного немецкого изобретения, «спинного мешка» в дословном переводе с немецкого же языка, - в «широких массах» тогда еще не знали) и повез на товарную станцию. Перед спуском с Конного рынка (был в Харькове такой) вдруг началась воздушная тревога – завыли сирены, «захлопали» зенитки, и тут я, подняв голову, увидел запомнившееся на всю жизнь зрелище, которое, как никакое другое, могло иллюстрировать грозную и печальную реальность начала войны: очень высоко в небе буквально плыла «черная туча» -, казалось, более сотни сомкнутых в стройные ряды, как на параде,
«Мессершмитов»… Они глухо гудели, и на чёрных крыльях слабо угадывались белые кресты. Однако летели всё же высоко, и разрывы наших зенитных снарядов их явно не доставали. Смотреть на всё это было страшно и тяжело - обидно за нашу беспомощность. Судя по всему, они летели куда-то дальше Харькова, чтобы, как мы потом предположили, отбомбиться в другом месте (поскольку не нарушали строя и не пикировали на вокзал).
От грохота разрывов наши кони вдруг понесли на спуске. Отчим, стоя во весь рост на облучке, старался удержать лошадей, мы же «прилипли» ко дну телеги, судорожно вцепившись в ее борта. Наконец, на ровном месте очень «инерционных» битюгов удалось остановить, и наш «экипаж» всё же благополучно подъехал к железнодорожным путям, где стояли сцепленные «вагоны-товарняки», в один из которых нам предстояло попасть. Однако на станции пришлось провести еще несколько дней в ожидании погрузки в «наш» эшелон. За это время отчим успел продать татарам коней (как и – еще раньше – сумел, правда, с убытками ликвидировать белую мышиную ферму) и договориться с соседями, чтобы те на время нашего отсутствия смотрели за квартирой.
Надобно понимать психологию людей в начале войны - почти все считали (как нас всегда уверяли партия и правительство), что война продлится недолго – «вот соберемся с силами и через месяц-два погоним врага обратно». Поэтому уезжали неохотно, с надеждой вскоре вернуться назад. Отчим не подлежал призыву (в первые месяцы войны на фронт брали еще только молодых мужчин 25-35 лет - «цвет нации» -, а ему было уже 46 лет). Поэтому он поехал с нами. Бабушка же оставалась с дядей Гришей, который работал на военном заводе.
Все было как-то очень неопределенно: как всегда, в переломные моменты подобных стихийных событий люди толком не могли понять их дальнейший ход, уяснить для себя и точно предугадать что лучше сделать – уезжать ли «неизвестно куда» или оставаться на месте, чтобы хоть не погибнуть в дороге от бомбёжки… О сдаче немцам Харькова почему-то думали меньше всего – всем хотелось верить – и многие верили -, что Красная Армия так далеко не отступит.
…Над городом висел сплошной дым – горели продуктовые склады, подожжённые то ли вражескими зажигалками, то ли вездесущими диверсантами. Запах приторно-сладкого дыма доносился со стороны разбомблённой кондитерской фабрики, и лично я, вдыхая эти ароматы, весьма сожалел и думал лишь о том, сколько же там пропадает вкусных конфет и шоколада… Периодически и часто завывали тревожные сирены. Налеты фашистских самолетов стали всё более частыми, длительными и ожесточенными…
Свободное копирование
