Опять про Холокост - 4

В 1997 году я работал в Государственном Архиве Российской Федерации, что на Большой Пироговской улице в Москве. Меня интересовал Холокост в Винницкой области, материалы ЧГК по отдельным районам. Я просмотрел много дел, в том числе дело по городу Бар и Барскому району, где я был в гетто, где погибли мои родные. Я нашел там список расстрелянных в Баре евреев, который я уже видел в архиве Яд ва – Шема, но там не было документов, которые я нашел в Винницком архиве, где были указаны фамилии, имена и годы рождения моих родителей. Мне это показалось странным, я проконсультировался с работниками архива. Оказалось, что в Винницком архиве были первичные материалы ЧГК, которые непосредственно записывались при опросе местных жителей. А в центральный архив пересылались обобщенные материалы, где часть информации терялась. Интересно было сравнить эти материалы по районам, где была немецкая администрация (как я уже писал ранее, эти районы входили в рейхскомиссариат «Украина»), с районами, где была румынская администрация (эти районы входили в румынскую провинцию Транснистрия). Если в «немецких» районах все евреи были безжалостно расстреляны, то в «румынских» районах евреев не расстреливали, там много умерло от голода и болезней, но много и осталось в живых. Как я уже писал, там также спаслось много беглецов из «немецких» районов, в том числе и пишущий эти строки. В архиве я сделал много выписок, которые в дальнейшем наряду с другими материалами, помогли мне выступить на 4 международной конференции «Уроки Холокоста и современная Россия» 2 октября 2002 года с докладом «Транснистрия как коллективный праведник мира». На основе доклада я написал и передал в фонд «Холокост» статью «Судьба евреев Транснистрии».

В 1995 г. я переслал в Запорожье моему другу Ефрему Тарлову (в детстве Фима Тарло), с которым я прятался при последнем расстреле в г.Бар, мои воспоминания о Холокосте. Фима заинтересовался ими, решил написать свои воспоминания. Он их не только написал,но сумел и опубликовать под названием «В гебитскомиссариате Бар – в памяти и в сердце». Книга подарена мне, а также фонду «Холокост». Фима занимает руководящую должность в местной организации евреев – бывших узников гетто и концлагерей. Он участвует в запорожских и украинских организациях по изучения Холокоста и противодействию антисемитизма. Любопытно, что когда Илья Альтман был в Запорожье на одном из форумов по Холокосту, он встретил там Тарлова, который рассказал ему обо мне. Альтман сказал ему, что он давно и хорошо со мной знаком.

10 ноября 1998 г. в мемориальной синагоге на Поклонной горе общественность Москвы отмечала 60 лет «Хрустальной ночи», когда фашисты впервые в Германии открыто осуществили еврейские погромы с разгромом еврейских магазинов, синагог и многочисленными жертвами. Руководство Ассоциации евреев – бывших узников предложило мне выступить, как узнику и бывшему партизану, бойцу еврейского Сопротивления. В то время часто выступал с антисемитскими речами генерал Макашов. Я произнес небольшую речь примерно такого содержания. « 60 лет прошло после хрустальной ночи, фашизм разгромлен, но фашисты остались. Генерал Макашов грозится убивать жидов, видно меня тоже. Но я, бывший узник гетто, участвовал в разгроме фашизма, в мирное время крепил оборону своей страны, ковал, как говорят, щит Родины. Я еще посмотрю, кто кого убьет». После моего выступления ко мне подошли журналисты, среди них Криста Шатори – продюсер Московского бюро Телевидения ФРГ (1 канал ARD), и попросили дать им интервью для этого канала немецкого телевидения. Я согласился, договорились, что они приедут ко мне утром домой в пятницу 20 ноября, там кое – что снимут, потом поедем для съемок в мемориальную синагогу на Поклонную гору, далее поедем на мой садовый участок в Вербилках, где они тоже хотят снимать. Утром 20 ноября с немецкой точностью журналисты приехали, но дома ничего не снимали. Сразу поехали на Поклонную гору, где меня фотографировали в подвале в музее Холокоста там в то время хранились некоторые мои материалы военных лет. После этого, несмотря на плохую дорогу, поехали ко мне в заснеженные Вербилки. Русский шофер на «мерседесе» быстро довез нас. Уже в темноте я разжег мою печку – буржуйку, в домике стало уютно. Меня расспрашивали про жизнь в гетто, участь моих родных, про антисемитизм. Их интересовало внутреннее и внешнее убранство домика, оператор старался во - всю… Делали много дублей. После деловой части было небольшое застолье. Перед отъездом журналистов из Вербилок, неожиданно для меня, Криста передала мне приличный гонорар. В результате съемок мне была прислана видеокассета с отснятым материалом, на которой еще был размещен короткий, минут на 10, видеофильм, в котором фигурировал материал моего интервью и дополнительный сюжет из еврейской школы. Этот видео фильм показывали по немецкому телевидению.

В конце 1997 г. ко мне обратился Лев Клебан, житель города Маалот (Израиль), племянник моей одноклассницы Цили Лейвант, к которой, как помнит читатель, я явился летом 1947 года в Ленинград, куда приехал, сопровождая скот вместе с моим шурином Тимой Райдун. Клебан, уроженец и житель Бара, эмигрировавший в Израиль, просил рассказать ему про евреев Бара в годы оккупации, так как он хочет написать книгу на эту тему. Я предложил ему использовать мои воспоминания, которые я передал в архив Яд ва – Шема. Он запросил копию, но ему отказали, без разрешения автора, о чем он мне сообщил. Через фонд «Холокост» передал в Яд ва – Шем разрешение. Кроме того, я ему рекомендовал обратиться еще к моему другу Ефрему Тарлову в Запорожье, откуда он получил подробное письмо. Клебан использовал также воспоминания нескольких барчан, живущих в Израиле. В результате Лев Клебан в 2000 г. издал в Израиле за свой счет тиражом 50 экземпляров книгу «На всю оставшуюся жизнь» про город Бар, в том числе в годы фашистской оккупации. Меня и Тарлова автор в этой книге называет консультантами. По одному экземпляру этой книги от автора с дарственными надписями получили я и Тарлов. Из этой книги я почерпнул эпизод с раввином, который при расстреле просил евреев не сопротивляться, так, как это божья кара, о чем я рассказал ранее. В 2003 году Клебан выпустил второе дополненное издание своей книги.

В апреле 2003 года в фонд «Холокост» поступила изданная в Израиле в 1999 г. автором Анатолием Штаркманом книга «Новая Ушица», где рассматривалась история местечка Новая Ушица, районного центра Каменец – Подольской области (сейчас Хмельницкой) Украины, в том числе Холокост в этом местечке. Местечко Калюс, где я родился, относилось к Ново – Ушицкому району. В этой книге упоминается Бенцион Альтман, один из местных советских активистов, который по моей памяти сопровождал представителей ГПУ во время обыска в нашем доме в Калюсе в начале тридцатых годов прошлого столетия, о чем я упоминал ранее. Кроме того, здесь есть воспоминания Михаила Айзена, где говорится, что он с отцом Борисом и дядей Шмилом убежали в 1942 году из Новой Ушицы в местечко Копайгород, входившем тогда в состав Транснистрии. Далее Михаил рассказывает, что в начале 1943 года он, отец и и дядя жили в селе Матики, где отец и дядя, шили крестьянам кожухи. В конце 1943 года их забрали румыны, обвинили в связях с партизанами. Илья Альтман, руководитель фонда «Холокост», обратил внимание, что эта история похожа на ту, что я описал в своих воспоминаниях о жизни в селе Матийкове, предложил мне познакомиться с этой книжкой. Когда я прочитал эти эпизоды, то мне показалось, что Михаил Айзен - мальчик, которого я знал под именем Муня, его отец Борис – это Бейрл, а дядя Шмил – Лейбл. Здесь я, видно, запамятовал верное имя дяди… Но то, что они шили кожухи, совпадает. Бывший Муня в своих воспоминаниях кое – где напутал. Так, неправильно названо село Матийков, неверно указано, что румыны арестованных сразу повезли в Копайгород, а не в село Мытки, не упоминается о моем побеге из румынской жандармерии, что явилось причиной освобождения, неправильно Лиза названа беженкой из Бессарабии. В действительности Лиза была из моего города Бар, где я встречал ее после войны. Надо было найти Михаила Айзена, уточнить с ним неточности. При помощи представителя центра «Холокост» в Израиле Григория Рейхмана удалось найти координаты автора этой книги Анатолия Штаркмана. Анатолий сообщил мне адрес и телефон Михаила Айзена, который с семьей проживает в США в городе Буффало. Михаилу был передан номер моего телефона. В начале мая 2003 г. раздался звонок ко мне от Михаила Айзена. Когда я назвал его Муней, он убедился, что я тот самый Сёма, который жил с ним вместе в 1943 г. Оказалось, что у нас обоих есть электронная почта, завязалась оживленная переписка. Я выслал Муне свои воспоминания. В ответ я получил от Муни более полные, чем в книге А. Штаркмана, воспоминания, где упоминается жизнь в «цыганской» хате. Кроме того, 8 мая я получил электронное письмо, где Муня пишет: «… В отношении разночтений, я думаю, ты прав. Дело в том, что я был в то время на два года моложе, во вторых, ты был один, и выживал один, и должен был сам крутиться везде, а я был под опекой отца, в третьих, у каждого индивидуума свое восприятие и один и тот же предмет или событие воспринимаются по - разному. В первые послевоенные годы, да и позже тоже, не принято было говорить об оккупации и перенесенных страданиях. Это все началось с середины 80-х., а за годы молчания многое позабывалось. Время и возраст свое дело сделали.»

 Вот снова встреча с одним из сожителей «цыганской» хаты в селе Матийкове. После войны я встречался и с другими сожителями: Йосей Берченко в самом Матийкове, а также с сестрами Лизой и Кларой, которые жили в Баре.