Однажды Надежда находилась в командировке в Сыктывкаре — на сей раз по делам ДОСААФ, где она возглавляла ревизионную комиссию. Приехав накануне и устроившись в гостинице, Надежда позавтракала в буфете и направилась в свой номер. Вдруг она почувствовала уже знакомое волнение, подняла глаза и радостно удивилась — навстречу по ковровой дорожке коридора, мило улыбаясь ей, шел Шульц.
— Вот так встреча! — радостно воскликнул он. — Вы как здесь оказались?
— Прилетела на областную конференцию ДОСААФ, — внешне спокойно и с легкой улыбкой ответила она.
Он изменил направление и зашагал с ней рядом. Они, молча, зашли в ее номер. Шульц подошел к Наде и захотел ее обнять, но она слегка отстранила его от себя и тихим голосом произнесла:
— Дорогой мой друг, давайте не будем осквернять наши светлые, чудесные отношения, пусть они останутся чистыми, они для меня очень дороги!
Он удивленно посмотрел на нее:
— Но почему осквернять?
Она так же тихо, почти шепотом, который исходил словно из дальних глубин ее сердца, сказала:
— Борис Карлович, вы мне очень дороги, и я хочу сохранить наши чистые отношения, эту светлую, невинную любовь на долгие годы! Поймите… Плотская любовь все разрушит, она, по большей части, всегда разрушает…
Надежда пристально, с болью в сердце, робко посмотрела в его глаза.
Шульц вдруг понял. Он нежно обнял ее, поцеловал в лоб, и они тихо вышли из номера.
Конференция прошла на высоком уровне, затем некоторых делегатов пригласили в ресторан, в том числе и Зарецкую. Она, кстати, привезла с собой красивое вечернее платье и туфельки на шпильке. Вечер удался на славу, Надежда танцевала, от поклонников не было отбоя. Когда вальсировала с новым председателем ДОСААФ, между прочим, генералом в отставке, она почувствовала его близкое прикосновение, но сделала вид, что не заметила; когда музыка закончилась, и спутник с кем-то замешкался, она постаралась незаметно уйти. А утром первым самолетом улетела в Ухту.
Когда Шульц и Зарецкая встретились на Вуктыле, никто из них о разговоре в гостинице даже не упоминал. Надежда Васильевна никогда не называла Шульца по имени, обращалась к нему всегда на «Вы» и только по имени и отчеству, а он, наоборот, говорил ей «ты» и только «Надя». Со временем их платоническая любовь переросла в настоящую крепкую «мужскую» дружбу.
Однажды Надежде случилось выручить Бориса Карловича в сложной служебной ситуации. Все началось с семейной трагедии: в Печоре утонула любимая дочка Бориса Карловича Алина.
Печора — река крутого нрава, и даже хороший пловец в ней иногда рискует. Алина плавала хорошо, людей на пляже было множество — и ребенка быстро вытащили из реки... Но спасти уже не смогли, как ни пытались. С обезумевшими от страха глазами прибежал с работы отец, подхватил, словно пушинку, дочку и три километра бежал с ней в больницу — увы, напрасно.
Горе родителей потрясло город — многие откликались на эту беду, в прокуратуре собирали деньги на похороны. Надежда Зарецкая тоже не осталась в стороне — она смогла от профсоюза выделить сто пятьдесят рублей, оформив на своих работников материальную помощь, а также вместе со своей подругой Людмилой Базь добавила еще пятьдесят рублей. И передала эти деньги помощнице прокурора Валентине Григорьевне, которая и занималась сборами средств.
Провожал в последний путь девочку почти весь городок. Очень страдала ее бабушка, Авдотья Сергеевна, необыкновенной души человек.
А через некоторое время Надежду Зарецкую приглашают к прокурору Вуктыла. Она незамедлительно пришла. Зайдя в кабинет, заметила: кроме прокурора в кабинете находится какой-то высокий чиновник.
— Гражданка Зарецкая, — начал прокурор, — я вас пригласил вот по какому вопросу: здесь в сейфе лежит объяснительная Шульца, в которой он написал, что он от вас получил 200 рублей. И у меня возникает вопрос, за что вы ему их дали?
— Уважаемый прокурор, — начала своим звонким голосом Надежда, явно разозлившись и, безусловно, все поняв, — если ваш Шульц болен, вы его отправьте к психиатру; я никогда никаких денег следователю Шульцу не давала и давать не собиралась, и с какой бы стати. У меня, как вы понимаете, трое детей, и есть куда вложить свои деньги. И еще, если вы считаете, что я пыталась дать взятку вашему следователю, то вы глубоко заблуждаетесь. Во-первых, нет причин, за что и зачем давать деньги, с финансами пионерлагеря все в полном порядке. Во-вторых, вам, уважаемый прокурор города Вуктыла, хорошо известно, что Шульц и взятка совершенно несовместимы. И в-третьих, если вы хотите избавиться таким образом от неугодного вам старшего следователя, который считается самым честным и справедливым на Вуктыле, это вам не делает чести. Я могу идти?
— Можете идти, — после минутной паузы ответил прокурор.
Надежда в порыве гнева тут же настрочила письмо генеральному прокурору Коми АССР и отправила его адресату. Описала свой диалог с прокурором, подчеркнула, что такие кадры, как Шульц нужно беречь, поскольку именно они стойко охраняют богатство нашей страны... Шульца не тронули, а его друг, работник прокуратуры Сыктывкара, сказал приятелю, что у него умный и смелый друг, таких не часто встретишь.
Шульц доверял Наде свои мужские секреты, нередко просил совета в жизненных обстоятельствах, делился своими впечатлениями и наблюдениями. А она — она была ему благодарна за то, что он помог ей вернуть интерес к жизни и веру в себя.
Со временем Надежда Васильевна познакомилась и с женой Шульца — Верой Петровной. Это была замечательная женщина, нежная, женственная и очень доброжелательная. Не зря же когда-то Шульц в порыве откровения признался, что единственная женщина, с которой он хотел бы иметь детей, вырастить и вместе воспитать, — это его жена. Такое доверительное откровение особенно впечатлило Надежду, понравилось и то, что он произносил слова о своей жене с нежностью и благоговением.
Свободное копирование
